Владимир Паперный. Культура Два. М.: Новое литературное обозрение, 2006
Да-да, это та самая знаменитая книга. Книга, кроме которой Паперный мог бы вообще ничего не писать. Соблазнительно было бы сочинить, что переиздание спровоцировано изменением политической ситуации в стране: ведь сегодня та культура 2, которую Паперный увидел в сталинской архитектуре эпохи победительных высоток, набирает новую силу. То есть, по Паперному, стоило бы вывести: сегодня у нас очередной этап пафосной стагнации. Все это так, но переиздание имеет и куда более прагматические цели: издательство "НЛО" закрывает лакуны на полках магазинов, в которых давно уже не сыскать этой вошедшей в списки обязательной литературы многих вузов книги. 25-летие рукописи и ситуация в стране — отличный предлог, но и без них переиздавать было уже пора. Что же в этой книге такого особенного? Вячеслав Всеволодович Иванов начал свое предисловие к изданию 1996 года словами, что эта книга прежде всего талантлива. Я бы уточнила — и очень азартна. Можно сколько угодно выискивать в тексте блох, а иногда и просто ловить автора за руку при подтягивании фактов, но обаяние исследовательского азарта, с которым Паперный все это сочинял, сохраняется до сих пор. Парадоксально, но 25 лет жизни книге нисколько не повредили. Родившаяся как остроумная теория разделения отечественной культуры ХХ века на горизонтальную и вертикальную, она давно уже вышла за географические и хронологические рамки, в которых держал ее автор. Отдельная жизнь термина — редкая удача. В таких случаях как раз и стоит отмечать юбилей не автора, но его книги.
Сергей Даниэль. Искусство видеть. СПб: Амфора, 2006
Хрестоматийная книга петербургского искусствоведа Сергея Даниэля переиздана не к юбилею, но просто так. Ее тоже давно не видно на прилавках, а без нее овладеть искусством "видеть" картины, конечно, можно, но долго и не столь продуктивно. Эта книга — не учебник, но руководство к действию. Она о композиции, перспективе, рисунке и всем подобном, из чего состоит картина, но прежде всего она об отношениях художника и зрителя. То есть о том, что именно зритель делает картину картиной. Примером к подобному анализу может служить знаменитый опыт Сергея Эйзенштейна, разложившего портрет актрисы Ермоловой Валентина Серова на "кадры" — согласно линиям фона, проведенным самим художником. У Эйзенштейна получалось, что каждый "кадр" построен Серовым с разных точек зрения, а объединение этих точек и дает эффект странного приближения/отдаления, которым знаменит этот портрет. Зритель как объект особого внимания художника может быть рассмотрен на любом материале — от палеолитических фресок до столь любимых автором Веласкеса, Пуссена, Рембрандта или Петрова-Водкина. Эта книга учит, что "понять картину" может тот, кто научится ее не просто "смотреть", но "видеть". Упражняться можно всю жизнь.