выставка
В галерее "Совиарт" киевский художник Борис Егиазарян представил циклы живописных и графических работ, объединенные в проекте "Запах хлеба". Связать рисунки, сделанные четверть века назад, и сегодняшние красочные композиции автору помогли христианские образы.
Киевлянин Борис Егиазарян работает в манере, оставляющей зрителю максимально широкий простор для интерпретации того, что изображено на полотне. И все же название выставки лучше понимать буквально — в том самом серьезном смысле, с каким христианину пристало говорить о хлебе. Хотя причислить Бориса Егиазаряна к обычным иллюстраторам евангельских сюжетов трудно. От собственных фантазий на темы Тайной вечери или распятия его удерживает даже не авторитет живописной традиции, а особое целомудрие в отношениях с библейской темой. То самое, которое вынуждает художника фигуры Христа и апостолов зашифровывать в плодах граната, а святое семейство, к примеру, превращать в странствующих музыкантов.
Но силен Борис Егиазарян все же не лукавыми перифразами вечных тем и образов, а способностью, притом совершенно искренней, обнаруживать следы этих образов в заурядной действительности. А обнаружив, не выводить на свет, а лишь намекать на их присутствие. В композиции большинства его картин особое напряжение складывается между фигурами на переднем плане и фоном: насыщенный, пестрый, с грубыми, вполне осязаемыми мазками красочный слой и легкие, бесплотные силуэты, нанесенные на поверхность одним прикосновением тонкой кисти. Эти силуэты, как правило, напоминают иконописный тип благовещения — обращенные друг к другу фигуры архангела и Девы Марии. В понимании мира сюжет для художника ключевой: пеструю плотскую действительность, затянутую цветовым покрывалом, зритель застает в переживании кануна, готовой к долгожданному преображению. Осуществить которое под силу самому живописцу — в вариации на тему распятия место между двумя фигурами, традиционно отведенное Христу, занимает художник (чтобы жертвенность любого творца стала еще нагляднее, собрат автора изображен с колосками пшеницы).
Цикл живописных работ последних лет — это только половина выставочной экспозиции. Другую ее часть составляют карандашные рисунки 25-летней давности. В начале 80-х годов вчерашний студент Борис Егиазарян ежедневно, как на службу, в течение полугода отправлялся с этюдником в психиатрическую больницу Еревана писать портреты и быт ее обитателей. Из сделанных тогда больше тысячи набросков уцелело всего около тридцати (незадолго до переезда в Киев в конце 80-х в ереванской мастерской автора случился пожар и большая часть работ сгорела). Именно эти наброски и дополняют сугубо живописную, библейскую часть "Запаха хлеба".
В графике, в отличие от живописного цикла, все очень конкретно. Тридцать выставленных листов — это портреты семерых пациентов клиники, выписанные тщательно и любовно. Судя по всему, интересовали Бориса Егиазаряна не столько обстоятельства чужих судеб, сколько сегодняшний день его моделей-собеседников: игра мыслей, оттенки настроения — все, что можно передать в серии карандашных портретов. Привычка по по движению скул, по судорожным подергиваниям кадыка, по глазам и губам определять мельчайшие перемены того, что делается внутри человека, достигает у художника чрезвычайной остроты — впечатление такое, что перед нами графический конспект полноценного психологического романа страниц этак на тысячу. Причем такого, где в любви автора к персонажам, всем этим несчастным Исикам, Левончикам и Ашотикам, не усомнится даже самый строгий критик.
Бабушка Бориса Егиазаряна, не умевшая молиться за убогих и немощных, вместо слов обращалась к небу на языке, которым владела лучше всего,— запах выпекаемого лаваша из окна кухни был для нее самой надежной связью между бытовым и небесным. Внук осуществил связь по-своему — испек собственный лаваш в десятках рисунков и холстов, на все лады твердящих о достоинстве реальной жизни и уважении к мелочам. Которое в просторечии и принято называть любовью.