Прочитала Анна Наринская
Двадцатого мая, в день пятидесятилетия Григория Чхартишвили, писателю Борису Акунину установят памятник. В книжном магазине "Москва". А потом он в течение какого-то времени будет выставлен в витрине этого магазина на всеобщее осмотрение и поклонение. И это справедливо. Потому что кому еще наша книготорговля, наш издательский, с позволения сказать, бизнес обязан такими тиражами. Оптимальными, прямо-таки, по соотношению количество-качество. То есть книжек покупают много, а книжки эти — интеллигентные. Иногда даже очень интеллигентные, как, например, последний двухтомный проект Б.Акунина "Ф. М.", который кроме детективной истории, разворачивающейся в современной Москве вокруг потомка Эраста Фандорина Николаса, включает в себя главы из якобы первоначального варианта "Преступления и наказания" и вообще играет со всяческими достоевскими образами и штампами. Можно было бы сказать, и стилистикой, если бы игра с этой стилистикой не была бы такой очевидно провальной — текст акунинского как бы "Преступления" на сочинение Федора Михайловича похож разве только обилием уменьшительных суффиксов и большим количеством оборванных предложений. Ни запертой в клетке синтаксиса постоянно звенящей истерики, ни захлебывающейся речи — в общем, никакой достоевщины.
Таким, кстати, был и телевизионный сериал по роману "Идиот": вроде персонажи те же, что и в романе, даже слова по большей части те же, а надрыва, интонации этой скребущей — нету. И вот оказалось, что без этого "Идиот" становится таким вполне крепким произведением, со сложно разветвленным сюжетом и множеством персонажей, несмотря на некоторые ляпсусы, вполне крепко увязанных. Почти "Сага о Форсайтах". Ну, чуточку недотягивает.
Как известно, сериал по "Идиоту" оказался мощным двигателем книготорговли — роман Достоевского в разнообразных изданиях, а потом и спецвыпуск с артистом Мироновым на обложке разошелся невиданными для классики тиражами. Григорий Чхартишвили надеется, что его произведение также продвинет Достоевского в массы. На двухтомник "Ф. М.", заявил он на презентации этого проекта, поступило триста тысяч заявок. И вот он как автор и вообще русский интеллигент ставит перед собою такую цель: пусть таким же тиражом продастся произведение Федора Достоевского "Преступление и наказание". Кстати, издательство "Олма-пресс", выпустившее "Ф. М.", подготовило и специальный тираж "Преступления и наказания". Фразы, без всяких изменений вошедшие в "Ф. М.", будут в тексте Достоевского выделены жирным шрифтом. Это нужно для каких-то викторин и конкурсов, которых вокруг проекта Акунина наверчено великое множество, а самый талантливый читатель, тот, которому окажется под силу отгадать стихотворную загадку, заданную одним из акунинских героев, получит и вовсе золотой перстень с брильянтом. Чтобы эту стихотворную загадку отгадать, надо, опять же, внимательно проштудировать "Преступление и наказание" по версии Ф. М. Достоевского.
В общем, все как будто красиво и даже благородно, но при этом как-то неубедительно. Так же, как денежная форма поощрения, которую некоторые родители учреждают для своих отпрысков по факту каждой прочитанной книги (вещь, к слову, сегодня исключительно распространенная). Нет, дело не в том, что тут низкое, там высокое, здесь презренный металл, там боготворимая культура. Это бог бы с ним. Дело в том, что это не работает. Не в том смысле, купят книжку или нет и пробегут ли глазами все до последней строчки. По-настоящему не работает. Потому что, не побоимся резонерства, прыгая в мешках, до великой культуры не добежишь. А добежишь до того, ради чего такие соревнования и устраивают,— до денежного приза.
В акунинском "Ф. М." есть такая не новая, но неплохая мулька — примечания в конце второго тома, которые в большинстве, собственно, и примечаниями-то не являются, а являются самостоятельными маленькими историями, лишь опосредованно относящимися к главной сюжетной линии.
Позволим и мы себе такое примечание. Про Ларису Волохонскую. Сестру русского поэта Анри Волохонского и жену американского поэта Ричарда Пивеара. Волохонская и Пивеар перевели на английский большинство главных русских романов: как раз-таки "Преступление и наказание", "Бесов", "Мастера и Маргариту" и "Войну и мир". Переводы их — прекрасные, в отличие от канонических американских, сделанных в начале двадцатого века трудолюбивой Констанс Гарнетт, которые прямо-таки фантастически плохи. Но при этом романы в переводе Волохонской и Пивеара покупали микроскопическими тиражами университетские библиотеки, и супружеская пара как-то перебивалась с хлеба на воду.
Пока в один прекрасный день Опра — американское чернокожее "наше все", суперзвезда, каждый день входящая в каждый американский дом со своим слезовыжимательным ток-шоу,— не объявила, что теперь она будет приобщать свою аудиторию к настоящей культуре. И начнут они без подготовки прямо с самого трудного — из передачи в передачу телеведущая и зрительницы будут читать и обсуждать "Войну и мир". По счастливой случайности книга, которую она в этот момент предъявляла телекамере, была изданием с переводом Волохонской и Пивеара. И теперь они практически миллионеры.
То есть сработало — в смысле денежного приза. И что особенно отрадно, его получили талантливые и милые люди. И еще, кажется, там все было как-то честнее, так, знаете ли, просто, по-нашему, по-американски, в лоб: прямо с голубого экрана, из уст звезды дневного ТВ, без всяких там стилизаций интеллектуальных загадок. Ну, а что там американские домохозяйки вычитали и наобсуждали, так это, как сказал поэт, "не все ли нам равно?".
В случае с "Ф. М." культуртрегерский, скажем так, прием тоже как-то сработает, и разогретые акунинскими ребусами потребители сколько-нибудь экстренных "Преступлений" приобретут. И самые догадливые читатели получат призы. Догадливые писатели и издатели тоже.