Маша и Ваня в детском саду проводили Степу, Витю, Сашу и Лешу в школу.
Машу при этом интересовал только Степа. Так, как провожала Маша Степу в школу, девушки провожают парней в армию.
Со Степой Машу связывают длительные и очень сложные отношения. В свое время, несколько месяцев назад (а надо понимать то, что не так давно начал понимать я: что день у них сейчас идет за год), он покорил ее сердце тем, что каждое утро стал приносить ей в детский сад угощение. Чаще всего это были конфеты. Маша относилась к этому очень серьезно. Она разговаривала об этом со мной. Нет, она не спрашивала, брать или не брать ей конфеты. Тут у нее никаких сомнений не было. Она спрашивала о том, что ее действительно волновало в тот момент больше всего.
— Папа,— спрашивала Маша,— как ты думаешь, он долго еще будет приносить мне угощение?
— Это зависит, Маша,— говорил я ей,— от того, как ты будешь себя вести.
— Я буду вести хорошо,— быстро говорила Маша.
— Да я не это имею в виду, Маша! Он должен понять, что конфеты — это еще не все.
— Как это? — удивлялась Маша.
Я уже и сам не знал, как выпутаться из этого разговора.
— Ну, он должен как-то беречь тебя в детском саду, защищать от кого-нибудь. Там есть от кого защищать?
— Конечно! — фыркала Маша.— От Вадика.
— А Вадик что делает?
Я уже готов был сам начать защищать ее от Вадика.
— Да он подходит ко мне, когда мы стоим со Степой,— кривилась Маша.— Он говорит, что хочет играть с нами.
— А вы что?
— А Степа его гоняет.
— Этого не надо, наверное, делать,— пробормотал я.
— Почему, папа? — спросила Маша.— Степа меня защищает. Папа, мы не о том говорим. Что мне сделать, чтобы Степа всегда носил мне конфеты? Сказать, что это еще не все?
Я машинально кивнул.
— Папа, все очень плохо,— сказала Маша через неделю.— Степа больше не носит мне конфет.
— Почему?
— Я сказала ему, что это еще не все. Он обиделся. Он теперь дружит с Вадиком.
— Ну, может, и к лучшему,— сказал я, проклиная себя за логику детского психолога, которую я так играючи, как мне казалось, применил в этом довольно трудном случае. Я был уверен, что это очень правильно: одним выстрелом воспитать что-то хорошее сразу и в Маше, и в Степе. В результате Маша осталась без конфет и без Степы.
Правда, потом, без моей помощи, их отношения как-то восстановились. Но это были уже совсем другие отношения. В них уже не было конфет. Он так и не стал носить их ей снова. Таким образом, отношения, пройдя за несколько недель очень длинный путь, стали просто дружескими. При этом Степа все-таки показывал себя рыцарем. Так, он отбирал для Маши игрушки у других детей.
И вот теперь им предстояло расстаться. Как говорится, они еще не подозревали, что насовсем. Вряд ли, если говорить честно, судьба еще когда-нибудь сведет двух этих людей. То есть мне кажется, что Маша будет ходить в другую школу.
Ну что же, в момент прощания их чувства вспыхнули с новой силой. Нет, Маша ничего не обещала Степе. И он не сказал ей, что будет ждать ее. И она не сказала, что найдет его, обязательно найдет.
Нет, Маша сказала ему:
— Мне безразлично, что ты уходишь.
И выдала себя тем самым, конечно, с головой.
К этому времени на утреннике младшие дети пели старшим песни на русском и даже на английском языке (я этому очень удивился, потому что за пару лет, что Маша учит английский,— а это происходит два раза в неделю,— я впервые увидел результат, хоть и сомнительный, этого бесконечного и казавшегося мне абсолютно бессмысленным процесса), а также танцевали для них.
Ваня прочитал призывникам злое стихотворение:
С нами редко вы играли,
Малышами называли,
Иногда нас обижали,
Нам игрушек не давали.
С помощью воспитательницы, давшей ему этот стишок, он свел счеты сразу со всеми.
Потом им дарили подарки: "Сертификат соответствия" в рамочке, в котором было написано, что они закончили детский сад, можно сказать, с отличием, и книжку "Королева Черного замка". У Вани сдали нервы от того, что он остался без подарка, и он разрыдался.
А Маша стояла недалеко от Степы и всем своим видом демонстрировала, что ей безразлично. Хотя, подозреваю, ей тоже хотелось разрыдаться.
Тогда великодушный Степа сам подошел к ней и рассказал, что, когда он носил ей подарки, у него были проблемы с папой. Папа запрещал ему это делать. Папе, наверное, надоело, что у него все тащат из дома и ничего не тащат в дом. Остается только предполагать, на какие хитрости приходилось пускаться Степе, чтобы каждое утро уходить в детский сад с конфетами. А она этого не ценила.
Примерно он это ей и сказал.
Она сама мне это вечером рассказала.
— А ты что ему ответила, Маша? — с тревогой спросил я.
Я к этому моменту уже твердо решил не вмешиваться в эти отношения. Один раз я уже наломал дров. Все, достаточно. Больше никогда постараюсь этого не делать. Никогда.
— Я сказала ему, что он безобразно со мной дружил.
— Почему?! — простонал я.
— Потому что он ни разу не поцеловал меня.
— Что?! — переспросил я.— Ты так ему сказала?
— Ну да,— пожала она плечами.— Папа, он так покраснел!
— И?
— И он убежал в раздевалку! И больше не вышел!
Прошло несколько дней. Я отводил Машу с Ваней в детский сад. Маша шла, как обычно, далеко впереди с коляской для бэби-бона. Сам бэби-бон, девочка Катя, получающая поистине спартанское воспитание, лежал в коляске.
— Маша! — услышал я отчаянный детский крик.
Мы обернулись. Нас догонял мальчик. Сзади шла его мама. Ее чувства выдавала ее недовольная походка.
— Привет! — крикнул мальчик.— О, Маша, ты с коляской! Давай я тебе помогу!
— Давай,— холодно сказала Маша.— Только осторожней. Катя спит.
— Я очень осторожно,— тихо сказал мальчик и в самом деле очень осторожно повез коляску.
Маша несколько десятком метров шла с ним рядом, что-то обдумывая.
— А ты возьмешь меня замуж с Катей? — спросила она наконец этого мальчика.
— Конечно,— не раздумывая, ответил мальчик.— Будем жить хорошо. Только я не знаю, как его кормить.
— Ее. Тебе и не надо, кормить Катю буду я. Ты будешь писать заметки и будешь приносить нам деньги. А я сама на них буду покупать все, что нужно.
Мальчик кивнул.
Я даже не удивился, что Маша в курсе, что замуж с Катей выйти труднее, чем без Кати. Я потом выяснил у ее мамы, откуда она об этом знает. Они, оказывается, давно смотрят вместе сериал "Не родись красивой". Но я был ошарашен тем, как быстро они обо всем договорились, начав буквально с нуля.
— Это был Степа? — спросил я Машу вечером.
Я подумал, что хотя Степу и проводили в школу, он до лета еще все-таки походит в детский сад, если он, конечно, здравомыслящий человек.
— Какой Степа? — удивилась она.
— Который коляску с Катей вез в детский сад утром.
— Утром? — уточнила она, и я понял, что вечером коляску из детского сада мог везти кто-нибудь еще.
— Утром, утром.
— А-а! — рассмеялась она.— Нет, папа, это Никита.
— Какой Никита?
— Хороший парень.
— Я его тоже знаю! — крикнул Ваня.— Хороший парень!
Я этому тоже не удивился, потому что им уже несколько дней нравится произносить эти слова: "Хор-р-оший парень!"
— А раньше ты с ним дружила?
— Нет, папа, что ты! Бог с тобой!
Это было еще одно новое любимое словосочетание.
— А почему он раньше не подходил?
— Он Степы боялся.
— А, понял. Теперь ему бояться некого.
— Ну конечно, папа,— вздохнула Маша.— Он просто дождался своей очереди.