концерт классика
В концертном зале имени Чайковского прошел один из концертов весеннего абонемента Российского национального оркестра. На программу, в основном посвященную юбиляру этого года Дмитрию Шостаковичу, оркестр пригласил уже проверенный тандем: дирижера Якова Крейцберга и молодую немецкую скрипачку Юлию Фишер. И снова не прогадал, считает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Яков Крейцберг заставил говорить о себе еще в прошлый свой приезд в Москву пару лет назад: еще тогда все вынуждены были признать, что, если бы не РНО, основная часть столичной аудитории, скорее всего, так и оставалась бы в неведении относительно столь интересного и одаренного дирижера, и это было бы очень жаль. Господин Крейцберг, в довольно молодом для маэстро такого уровня возрасте возглавляющий филармонический оркестр Нидерландов и являющийся главным приглашенным дирижером Венского симфонического оркестра, родился в Ленинграде и дирижерскому мастерству учился у легендарного "создателя талантов" Ильи Мусина (другими учениками которого в разное время были, как известно, Валерий Гергиев и Теодор Курентзис), однако состоялся как артист уже за границей, уехав из СССР в подростковом возрасте.
РНО в этот раз исполнял под его управлением Девятую и Пятую симфонии Шостаковича, демонстрируя лучшие стороны своих инструменталистов, играя четко, легко, стройно и энергично. Выступление же Юлии Фишер с соло в ре-мажорном скрипичном концерте Чайковского оказалось между двумя симфониями. В принципе такая композиция концерта выглядит довольно странной с точки зрения стилистической сочетаемости этих произведений. Ну, видимо, так уж сложились намерения, с одной стороны, дирижера, а с другой — солистки. И все же в результате общие впечатления от концерта оказались таковы, что музыка Шостаковича, несмотря на редкостное качество исполнения, вполне гармонично предстала блистательным, грандиозным, ярким, но обрамлением — настолько неожиданным, непривычным, но веским оказался скрипичный Чайковский от Юлии Фишер.
Ей около 25, на сцене выглядит она даже еще более юной, и тем удивительнее уверенность и властность, с которой играла госпожа Фишер. Превосходная техника, сочный звук, выверенная (никаких там случайных порывов) интеллектуальная сторона интерпретации, и при всем том дерзость, нисколько не сомневающаяся в своем успехе. Эмоционально подвижная, но все-таки обладающая сглаженными углами лиричность Чайковского у скрипачки обрела более заостренное, мускулистое, подчас почти саркастичное звучание. Всю сердечную расторможенность финального аллегро она транслировала едва ли не иронично; в то же время запросто нагнала в каденции после пышного классицизирующего благодушия первой части такого ощущения бешеной тревоги, что голова шла кругом,— и все это в равной степени отточенно технически. Нельзя сказать тем не менее, что в игре Юлии Фишер было хоть что-нибудь провокационное или развязное: при всей выразительности и бойкости ее интерпретация была вполне интеллигентной, создается ощущение, что ни один ее жест не происходит из незрелого желания впечатлить или эпатировать. Такой неожиданный Чайковский вне зависимости от того, принимать эту трактовку или нет, стоил того, чтобы его распробовать. Тем досаднее, правда, что концерт проходил при полупустом, хоть и явно и по делу заинтересованном зале.