Мечте замена не помеха

Во Франкфурте поставили оперу Александра Цемлинского «Гёрге-мечтатель». Это событие лишний раз подтверждает, что оперный театр на берегах Майна немцы не зря называют лучшим в стране, считает Алексей Мокроусов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Когда перед началом оперного представления на авансцену выходит человек с микрофоном, понимаешь: стоит ждать беды. Тем более если объявляют о внезапной болезни исполнителя главной партии в такой постановке, как «Гёрге-мечтатель» Александра фон Цемлинского (1871–1942) — впрочем, немцы пишут его фамилию уже без отсылающей к дворянскому происхождению приставки «фон», ее самовольно добавил к фамилии отец композитора.

«Гёрге-мечтателя» никогда не играли при жизни Александра Цемлинского, премьерное исполнение прошло в 1980 году в Нюрнберге, а нынешняя постановка не просто первая полноценная сценическая, но еще и по критическому изданию партитуры 2003 года. Прежде ее играли в сокращенном виде во Франции — там она шла меньше двух часов, сейчас идет три, включая антракт.

То есть заболевшего американо-немецкого тенора Эй Джей Глюкерта, с успехом проведшего премьеру во Франкфурте, заменять во всем мире было некому. Спасла «золотая палочка» Франкфуртской оперы — работающий в ее штате дирижер и коррепетитор Такеcи Мориучи. Он не раз пел здесь с листа за сценой вместо заболевших певцов, и, поскольку именно он разучивал с Глюкертом партию Гёрге, подвигу не приходилось выбирать: у кулис с пюпитром поставили именно Мориучи.

Поначалу его диалог с дирижером Маркусом Пошнером и Франкфуртским оперно-музейным оркестром был в пользу последних, но ситуация быстро выправилась, да и коллеги помогли, прежде всего чешская сопрано Зузана Маркова, певшая, согласно композиторскому плану, и Принцессу, и Гертрауд, не так давно Маркова выходила на сцену Большого театра в партии Виолетты в «Травиате». За сценический же образ Гёрге отвечал Ханс Вальтер Рихтер, и результат получился вполне достойным.

Трудности преследовали «Гёрге-мечтателя» с самого рождения. Впервые оперу стал репетировать еще в 1907 году сам Густав Малер — Цемлинский служил в его венском оркестре и эту оперу написал по заказу великого композитора и дирижера. К тому времени он сам уже был довольно известен, премьеры двух его предыдущих сочинений, «Зарема» и «Это было однажды», прошли на сцене придворных опер Мюнхена и той же Вены, что выглядело закономерным: создатель собственного музыкального языка, Цемлинский двигался на той же орбите, что и мюнхенцы Вагнер и Рихард Штраус, и венец Малер. Но тогда австрийская столица не поддалась очарованию нового; антисемитские интриги привели к отставке Малера, увольнение «по собственному желанию» пришлось как раз в разгар репетиций «Гёрге». Новый глава императорской оперы продолжать работу над опусом Цемлинского не захотел, того тоже уволили, не продлив контракта, опера, казалось, навсегда исчезла с музыкального горизонта. Сам Цемлинский был человеком мягким, за каждую свою ноту не бился, а после эмиграции в Америку стало не до творчества — у него начались проблемы со здоровьем. «Гёрге» оказался не единственной его несыгранной вовремя оперой, уже после смерти композитора поставили его «Царя Кандавла» по новелле Андре Жида.

Литературоцентричное либретто Лео Фельда создано по законам немецкой сказки, переложенной музыкальным языком позднего романтизма. Сын деревенского священника Гёрге должен жениться на простой и веселой девушке Грете (немецкое сопрано Магдалена Хиндердоблер), но юноша больше любит читать и мечтать: в видениях ему является принцесса, так что жениться ему не хочется. В итоге он переселяется в другие края, где увлекается сначала выпивкой, а затем дочерью местного графа, которая тоже всем чужая: Гертрауд подозревают в ведьмовстве и поджогах. Но близость не вечна, Гёрге погружается в местную политику, представляя интересы бунтующих крестьян, и вместо мира сказки оказывается в прозе социальной борьбы. В пространном эпилоге Гертрауд и Гёрге снова вместе, руководят на селе школой, крестьяне им благодарны — идиллия, и только. Тут-то и выясняется, что Гертрауд и есть та принцесса, являвшаяся в видениях герою; редкий психотерапевт не оценит красоту этой подмены.

Замысел режиссера Тильмана Кёлера вроде бы не вступает в противоречие с либретто Лео Фельда — там сказка, и на сцене сказка, желания переосмыслить сюжет в работе постановщика не видно, поверх старого текста новых смыслов не прописывается, то есть вроде бы немодное сегодня решение. Только двусмысленный финал с золотым полотенцем на полу в роли подстилки для пикника, качелями для принцессы и черным задником сцены заставляет задуматься о будущем пары. Декорации дрезденца Кароли Риша тоже не провоцируют — светлые деревянные стены, такие же скамейки, много открытого пространства: идеальные условия для слова и звука. Но Кельнер — человек драматического театра, долгие годы работал в драмтеатре в Дрездене и в Национальном театре в Веймаре; один из его лабораторных спектаклей был показан в Москве на сцене МХТ. В его мизансценах чувствуется тщательность мотивировок, здесь нет ничего случайного, малейшие жесты отточены, динамику определяет музыка. Маркус Пошнер — он руководит сейчас Брукнеровским оркестром в Линце — дирижирует Цемлинским не как раритетом, а словно его играли уже много раз, и он лишь предлагает свое прочтение классической партитуры. Но критику не обманешь: франкфуртскую оперу под руководством интенданта Бернда Лёбе седьмой сезон признают лучшим оперным театром Германии по опросу журнала Opernwelt, причем четвертый раз подряд, не только из-за качества постановок, но и из-за готовности к поискам нового.