В мае в ГМИИ имени Пушкина в рамках фестиваля "Черешневый лес" пройдет выставка знаменитого кутюрье Роберто Капуччи. 76-летний мастер приехал в Москву, чтобы лично принять участие в подготовке выставки. С РОБЕРТО КАПУЧЧИ встретилась ОЛЬГА Ъ-МИХАЙЛОВСКАЯ.
— Как вы сами определяете то, чем занимаетесь всю жизнь: это все же мода, или высокая мода, или некое прикладное искусство, или даже просто искусство?
— Самое важное для меня — это искусство, но я работаю для женщины. Так что это все же искусство моды, а когда речь идет о конкретных клиентках — это уже коммерческая составляющая моей профессии. Здесь все решает ее характер, ее внешность, но я должен сразу сказать: если мы друг другу не понравимся, ничего не произойдет.
— Но если она к вам пришла, значит, вы ей уже нравитесь. То есть вы хотите сказать, что именно вам может не понравиться клиентка и вы откажетесь от заказа?
— Может быть, она пришла потому, что ей кто-то сказал, что одеваться у Капуччи престижно, то есть из простого снобизма. А я вижу, что ей дискомфортно в моем платье. А потом может прийти не слишком молодая, не слишком красивая, совсем не худая, но с характером и уверенностью в себе. Вот такие и носят мои платья.
— Вы можете описать процесс создания коллекции — вы начинаете с рисунков, с отбора тканей или вообще отталкиваетесь от человека, который будет носить ваши вещи?
— Сначала я рисую, я вообще очень много рисую, каждый день. Рисунки эти исключительно черно-белые, чтобы меня ничто не отвлекало — ни цвет, ни фактура. Потом из горы этих эскизов — а для последней коллекции я сделал 700 рисунков — отбираю 200 и вызываю закройщицу. И только тогда, одновременно с кроем рождается и цвет, и ткань, потому что для меня важнее все же форма и объем. Но это то, что касается коллекции. А когда я работаю с клиентом, например, делаю свадебные платья, я вообще иду по-другому пути — для начала я узнаю, в какой церкви будет венчание, в каком архитектурном стиле выдержан ее интерьер, скажем, барокко или Возрождение, какие цветы предполагаются, какой высоты будут столы... Без этого невозможна гармония. Мне вообще важно понять человека, вот у меня была женщина-ученый, она отправлялась получать Нобелевскую премию, и было очевидно, что она вечерние платья никогда в жизни не носила. Она была такая маленькая, такая худенькая! Мы с ней разговаривали, разговаривали, и после долгих бесед я стал шить для нее, и сейчас у нее более 50 моих платьев, а ей, между прочим, 97 лет.
Платья от Роберто Капуччи не зря сравнивают со скульптурными объектами
— Ваша карьера начиналась в 50-е, а какое десятилетие ХХ века вы считаете самым интересным с точки зрения моды и самым важным для себя лично?
— 50-е — это очень итальянская декада. Тогда все было итальянским в моде, все так стремительно развивалось. И у меня было очень много работы. А потом ключевым для меня стал 1980 год, когда я ушел из итальянской палаты моды. Я понял, что здесь ничего, кроме коммерции, нет и быть не может, когда мне напрямую заявляли, что вот если ты будешь использовать именно эти ткани, то мы найдем тебе четыре страницы в самых влиятельных глянцевых журналах, а я считаю себя художником и хотел оставаться независимым и по сей день считаю, что совершил очень правильный и очень важный поступок в своей жизни.
— В продолжение этой темы — а как вы считаете, глобализация убьет искусство моды или уже убила или у нее еще есть шанс выжить?
— Так высокая мода давно умерла, в этом нет сомнения!
— А кого вы считаете величайшим из кутюрье ХХ века?
— Баленсиагу, конечно. Почему-то считается, что он делал неносимые вещи. Но его носили, и много носили! Его знаменитое платье, состоящее из трех шаров, оно же гениальное! Просто раньше женщины умели носить такую одежду.
— Вы следите за тем, что происходит в современной моде, и если да, то кто вам нравится из молодых дизайнеров?
— У меня слишком много работы, а после работы я предпочитаю читать книги, смотреть живопись и слушать любимую музыку, а из новых дизайнеров — ну вот японцы неплохие, а еще Армани, Валентино, Ферре. Остальное все очень вульгарно, а мне это претит.