легенда
В воскресенье в зале Национальной филармонии состоялся концерт, посвященный столетию со дня рождения певицы Клавдии Шульженко. Старания организаторов выпрямить биографию легендарной певицы увенчались успехом: слушателям старшего поколения удалось за время концерта вспомнить лучшие эпизоды собственной молодости.
Концерт "Песня — любовь моя" был решен в нетипичном для Киевской филармонии формате — вечер воспоминаний превратился в концерт-подражание. Впрочем, солистке Любови Скоромной и вправду не оставалось ничего другого, как попытаться скопировать неповторимую интонацию низкого контральто Клавдии Шульженко, имея в распоряжении лишь собственное сопрано. Блестящий эстрадный аккомпаниатор Альфред Кухарев подражал разве что собственному прошлому: однажды в Краснодаре в далеком 1945 году 20-летнему пианисту посчастливилось сопровождать выступление эстрадной дивы, а после концерта довести ее до дома по темным улицам, светя фонариком на лужи. Аккомпаниатор, хорошо запомнивший шульженковское "спасибо, что так хорошо мне посветили", не только весь концерт аккомпанировал Любови Скоромной, но еще и исполнил попурри на темы любовных песен из репертуара Клавдии Шульженко. Квартет гитаристов "Киев" в своем попурри добавил жару итальянских и испанских ритмов.
У многих из присутствовавших в зале с Клавдией Шульженко общее прошлое: харьковские детство и первые театральные роли, стремительное покорение ленинградской эстрады, сотни фронтовых концертов, бесспорная слава и нелегкая судьба. Уже позже влюбленные в певицу композиторы писали для нее "женские" тексты вроде "выхожу одна я на балкон, глубокой нежности полна". Когда "синий платочек" сменяет "смятый платочек, случайно найденный в шкафу", то спасает только своя раз и навсегда найденная интонация, не зависящая от времени, композитора, аудитории или жанра.
В выступлении Любови Скоромной и Альфреда Кухарева и вправду было меньше разнообразия, чем в прерывающих его рассказах ведущей о жизни певицы (режиссер концерта — Владимир Лукашев). Из историй выстраивалась биография с усиленным украинским акцентом, но без песен украинского периода жизни Клавдии Шульженко. Из военных и послевоенных музыки и текстов — ее судьба, в которой вполне уместным оказалось подражание народным мотивам, но зато не осталось места для прославления Сталина и партии (и этих песен в репертуаре Клавдии Ивановны, что бы ни писали сегодня мемуаристы, было предостаточно).