выставка история
Мадридский музей Thyssen-Bornemisza вместе с Fundacion Caja Madrid проводят выставку "Vanguardias Rusas" ("Русские авангарды"). По впечатлениям АЛЕКСЕЯ Ъ-ТАРХАНОВА, выставка, подготовленная куратором Томасом Лоренсом,— образец того, как следовало бы показывать русский авангард, что в единственном, что во множественном числе.
Название чуть-чуть повернуто (имеется в виду, что авангард в России был разным), однако точно отражает смысл выставки, очень простой, очень понятной и необычайно красивой. Она разделена на две части: первая расположена в самом музее, другая — в здании фонда Caja. Та, что в музее, рассказывает о том, как русские художники докатились до черного квадрата. Начинается с "Урока варварства", преподанного примитивистами (два полотна Нико Пиросмани уже вызвали маленький международный скандал — посетители из Грузии возмутились, что национального гения записали в авангардисты, да еще и в русские) и усвоенного Гончаровой и Ларионовым. Продолжается лучизмом и кубофутуризмом ("Вихрь энергии"), учитывает влияние европейцев, рассказывает, как импрессионизм, пришедший в Россию через гостиные Щукина и Морозова, обернулся кубизмом, сезаннизмом, разложением формы, геометризацией.
Затем следуют несколько "Персональных подходов" к авангарду, то ли тупиковых путей, то ли расходящихся дорожек. В Thyssen-Bornemisza такими путниками избраны Василий Кандинский с его декоративной абстракцией, Марк Шагал с его еврейско-витебской темой и Павел Филонов с его "аналитикой". Путь все равно приводит к Матюшину, Елене Гуро и Борису Эндеру, а там и до революции рукой подать. Эта очень хорошая, компактная, на отлично подобранных (ничего лишнего) примерах экспозиция вполне может показаться главной удачей "Vanguardias Rusas", к тому же здесь много незнакомых нам западных работ. И все же при всех предъявленных шедеврах это лишь подробное предисловие к истории, изложенной в здании фонда Caja. Истории того, что произошло в русском искусстве в годы гибели огромной страны и рождения на ее руинах новой.
Все начинается в черном зале, посреди которого кружится на прозрачном экране Памятник III Интернационала Татлина. На стенах ряд супрематических композиций, которые от цветных архитектонов через зеленый треугольник Ивана Клюна ведут к абсолютному молчанию черных фигур: от черного прямоугольника к черному кресту, от черного креста к черному кругу, от черного круга к черному квадрату. Подсвеченные в темноте, эти привычные фигуры выглядят такими же волшебными знаками, какими казались в Петербурге 20-х. Выражение "иконы авангарда" давно стало общим местом, но здесь они становятся настоящим объектами культа — даже не изображениями, но самими божествами.
На антресоли зала — фотографии тех, кто участвовал или присутствовал при создании русских авангардов, в основном тех, кто попал в объектив Родченко. Осип Брик, смотрящий на мир через очки ЛЕФа, Лиля Брик и ее прирученный Маяковский, Сергей Третьяков, жена Родченко, Варвара Степанова. Фотоиллюстрации к детской книжке Третьякова "Самозвери" — доказательство того, что изобретатели нового искусства вовсе не были сектантами, молившимися в темной комнате черному квадрату. "Мы наш, мы новый мир построим" входит в поле зрения лишь колоннами спортивного общества "Динамо", выходом на сцену команды НКВД, если кто помнит о ведомственности советского спорта.
Рожденный авангард идет на службу — сначала советской пропаганде, а потом и советскому капитализму. В другом зале в витринах разложены книги конструктивистов — работы Эль Лисицкого, Родченко, Степановой, по стенам развешаны рекламные плакаты. Напоминание о гражданской войне — трафаретные окна РОСТа Маяковского, но все же главное здесь — необычайно декоративная прикладная графика НЭПа. Самый известный среди постеров — "Негро-оперетта" братьев Стенбергов. Куда меньше известны авторы плакатов, собранных в торце зала в кричаще-яркую цветную композицию — нечто среднее между билбордом и авангардным панно. Причем это не тираж, а оригиналы, считайте, почти живопись.
Буквально через год из всех цветов останутся только серый, черный и красный. Это экспозиция следующего зала. Социализм восторжествовал во всем своем многообразии: на каждом плакате — рабочие, станки, домны, шахты, подъемные краны. Это зрелые советские плакаты с психоделическими лозунгами "Культурно жить — производительно работать" — и таких вещей, призывающих культурно работать и производительно жить, здесь много. В первый раз появляется во всей красе лицо организатора наших побед — огромная голова Сталина с усами и глазами смотрит на лозунг "Победа социализма обеспечена". Делавший этот плакат Густав Клуцис еще не догадывался, что победа социализма будет обеспечена, в частности, его собственной смертью. Художника расстреляли за участие в "фашистском заговоре латышских националистов". Итак, все переменилось, Лисицкиий и Клуцис работают на СССР, точнее, на "СССР на стройке", а Родченко снимает для обложек шлюзы канала имени Москвы, выстроенного для народа врагами народа.
Великолепное завершение — бытовые предметы. Нам давно известен "революционный фарфор" Ильи Чашника, Николая Суетина, он здесь. Ткани Варвары Степановой и Александры Экстер — веселенькие ситчики с аэропланами, тракторами, серпами и молоточками в мелкую крапинку. Никогда не виданные расписные подносы Николая Лапшина и Рудольфа Френца про взятие Зимнего, первомайские демонстрации и "Пролетарии всех стран". Кажется, что русский авангард, как эпидемия, океанится, захватывает новые области, проникает повсюду. На самом деле идет вытеснение авангардистов в прикладное искусство, подальше от идеологии. Мечтали о производственном искусстве? — Расписывайте подносы, набивайте ткани, обжигайте посуду. Это великолепные вещи, но даже собранные вместе они не сравнимы ни с одной из малевических икон, которые снова встретят вас на выходе в черной комнате.
Что мешало нам сделать такую же выставку в России? Ничего не мешало: основной корпус "главных" вещей взят из запасников Русского музея, участвовавшего в создании экспозиции. Не так уж много недоступных нам работ — из собрания Thyssen-Bornemisza, из Центра Помпиду, кое-что из частных коллекций, в том числе из галереи Гмуржинской, самой известной на Западе галереи русского авангарда. Без них, скрепя сердце, можно было бы и обойтись. Но оказывается, что сделать такую выставку нам совершенно не под силу. Надо ждать, пока эти вещи вывезут и соберут с такой точностью и таким вкусом за пять часов лета от России.