гастроли опера
В Концертном зале имени Чайковского состоялся гала-концерт (так, по крайней мере, мероприятие называли афиши) солистов британской Королевской оперы — театра "Ковент-Гарден". Несмотря на некоторую натяжку в отношении статуса приезжих певцов, их визит представился СЕРГЕЮ Ъ-ХОДНЕВУ событием вполне отрадным.
У нас, видимо, слишком сильно еще дореволюционное расхожее: раз оперный певец является "солистом императорских театров", то так ему в императорских театрах и век вековать (потому что куда же, куда еще можно расти). Если в программке после имени артиста пишется "солист Большого театра" или того хлеще — "солист Мариинского театра", значит, определенная проба выставлена, и проба вроде бы не самая низкая. На самом деле теперь что Большой, что Мариинка не берут оперных певцов на некую неопределенную оперную работу до самой пенсии, а заключают контракты, где прописываются конкретные объемы сценических выступлений.
Каковая практика, собственно, является общемировой. Вот, допустим, тот же "Ковент-Гарден". Буквально сейчас там идет "Евгений Онегин" (по принятой на Западе системе работы оперных театров каждая постановка идет раз двадцать подряд бесперебойно, а потом уступает место следующей премьере), где Ленского поет Роландо Вильясон, а Онегина — Дмитрий Хворостовский. Но, согласитесь, странно было бы на этом основании называть того или другого "солистом 'Ковент-Гардена'".
Строго говоря, приехавшие четверо певцов "солистами 'Ковент-Гардена'" тоже не являются. Сопрано Иветт Боннер и Виктория Нава, тенор Джеймс Эдвардс и бас-баритон Мэтью Роуз на самом деле недавние питомцы ковент-гарденской молодежной стажерской программы. Идея заведений такого рода немудрящая, но результат при должном течении вещей приятен всем. Берутся молодые примечательные голоса и в течение определенного времени учатся, учатся, учатся всем премудростям оперного ремесла (тем, которые в консерваториях не преподаются): будь то должная артикуляция при пении на других языках, сценическая игра и даже начатки оперного менеджмента. А параллельно счастливцам дают миниатюрные партии вроде Флоры в "Травиате" или Вестника в "Аиде", что позволяет им выходить на сцену вместе со всесветными знаменитостями, которым поручаются главные партии.
Для четырех английских певцов и приехавшего вместе с ними тоже юного дирижера Александра Уокера (тоже участника все той же молодежной программы) "Ковент-Гарден", таким образом, стал только отправной точкой в карьере, куда все они, быть может, вернутся, должным образом прославившись. Конечно, они и не пытались изображать "взрослых" оперных звезд. Напротив, старались изо всех сил, вынося на сцену КЗЧ элементы непринужденной сценической игры (Мэтью Роуз--Фигаро изображал звонок графини, достав из кармана мобильный телефон; Джеймс Эдвардс--Рудольф выслушивал рассказ Виктории Навы--Мими, преспокойно разлегшись на сцене). Однако никакого "отвлекающего маневра" тут не было. Первым приходится назвать отменное по звонкости и легкости лирическое сопрано Иветт Боннер, отточенно спевшей и моцартовскую Сюзанну, и Русалку Дворжака; вдобавок певица аккуратно намекнула на наличие хорошей колоратуры и вообще качественной белькантовой техники арией из "Дона Паскуале" Доницетти. Пожалуй, только исполнение "Oh mio babbino caro" из "Джанни Скикки" можно было бы счесть проблемным: для пуччиниевской Лауретты нижним нотам певицы не хватало наполненности и звучности. Джеймс Эдвардс обнаружил вполне приятный и красиво окрашенный в нижнем регистре тенор — скорее лирико-спинтовый по характеру, так что лучше прочего ему удалась ария Ленского. (Надо отдельно заметить, что с русской фонетикой и Джеймс Эдвардс, и Мэтью Роуз, спевший "Любви все возрасты покорны", справлялись довольно гладко и без особенных мучений.) Конечно, пока в его голосе ощущается легкая скованность, но вряд ли это навсегда.
Разочаровало разве что драматическое сопрано норвежки Виктории Навы — в целом крупное и звучное, с тяжелым, густым, однако неинтересным тембром, малоподвижное и вдобавок показывавшее некоторую нестабильность верхнего регистра (исполняла она "Vissi d`arte" из "Тоски", "Pace, pace, mio dio" из "Силы судьбы", а также вместе с Джейсом Эдвардсом дуэты из первого акта "Отелло" и "Богемы"). Бас-баритон Мэтью Роуза (уроженца США, кстати), красивый, очень уверенный и свободный, к сожалению, оценивать приходилось на более ограниченном материале: помимо арии Гремина он исполнил (вместе с Иветт Боннер) две первые сцены из "Свадьбы Фигаро" вместе с речитативами. К тому же у него было больше всего ощутимых расхождений с оркестром. ГАСО под управлением Александра Уокера вообще звучал очень и очень неровно, от чисто, интересно и небанально прозвучавших фрагментов до откровенного разнобоя. В общем, звездами назвать молодых гастролеров было бы не совсем верно. Но зато их выступление было отличным ответом на жалобы тех, кто сетует, что оперная Европа посылает к нам только заведомо просроченные продукты.