премьера театр
В Малом театре сыграли гоголевского "Ревизора" в новой постановке Юрия Соломина. Парадная премьера состоится только в начале следующего сезона — в рамках торжеств по случаю 250-летия русского театра. А пока тяжеловесный трехактный спектакль обкатывают на зрителях. С ревизией на одном из первых прогонов инкогнито побывала МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
"Ревизора" Малый театр может гордо считать своим в той же степени, что и комедии Островского. Так как первая премьера пьесы в петербургской Александринке, по свидетельству современников, оказалась неудачной и не понравилась автору, лавры первооткрывателей "Ревизора" достались актерам Малого театра и в особенности Михаилу Щепкину как руководителю постановки и исполнителю роли Городничего. С тех пор бессмертная гоголевская комедия возобновлялась на этой сцене десять или одиннадцать раз — в театре уже сбились со счета. Не мудрено, что такой мощный козырь нынешний руководитель Малого Юрий Соломин начал готовить заранее, но отложил про запас — к юбилею театра. Ведь нынешний "Ревизор" может служить прямо-таки живой иллюстрацией художественных принципов, которые сегодня исповедует старейший театр страны,— строго хранить традиции великих предков и бережно передавать их из рук в руки как некое священное знание. Гоголевскую комедию Юрий Соломин принял непосредственно из рук Игоря Ильинского, доверившего молодому актеру роль Хлестакова, в которой он сам когда-то дебютировал на сцене Малого. Потом Юрий Соломин работал над "Ревизором" уже в качестве режиссера вместе с Евгением Весником и вот теперь готов предложить зрителям свою версию знаменитой пьесы.
Впрочем, говорить о новой версии здесь не совсем корректно. Режиссер постарался максимально самоустраниться из спектакля, не позволяя себе ни малейшего отступления от буквы автора, ни какой бы то ни было вольности в интерпретации текста, ни собственного взгляда на пьесу. И того же потребовал от актеров. Получился наиклассичнейший из классических "Ревизоров". Чтобы представить себе, как выглядит спектакль, не обязательно идти в театр. Достаточно вообразить себе иллюстрацию из школьной хрестоматии: зеленые чиновничьи мундиры, удивленно и подобострастно выпученные глаза Городничего, взбитый хохолок разряженного по петербургской моде худосочного фитюльки Хлестакова. В Малом все именно так — предсказуемо, добротно и основательно.
Массивные, реалистичные декорации на поворотном круге подробно изображают все места действия пьесы: и номер в захудалой уездной гостинице, в котором Осип натуралистично давит клопов, и деревянное крыльцо во дворе Городничего, где бегают расторопные дворовые девки, и его парадную гостиную с невесть откуда взявшимися бронзовыми фараонами и мебелью в цветочек. На заднике и боковых кулисах старательно выписана панорама уездного городка, больше похожего на разросшееся село, а дополняет картину соответствующий звукоряд с криками петухов и далеким пением деревенских девок.
Актерские работы, основательные и колоритные — под стать декорациям, представляют собой классические портреты гоголевских персонажей, то есть удовлетворяют самым расхожим представлениям об этих героях. Любимцем публики выглядит Эдуард Марцевич, играющий смотрителя училищ Хлопова. Каждый его выход на сцену сопровождается шуточками и приколами, превращаясь в небольшой бенефис. По пути безудержного лицедейства пошел и юный исполнитель роли Хлестакова, недавний выпускник Щепкинского училища Дмитрий Солодовник. Он последовательно использует все обычные штампы, применимые к этому персонажу, но так и не находит в роли чего-то своего, не заемного. Пожалуй, единственный, кто попробовал сыграть личность, а не личину,— это Александр Потапов. Его Городничий получился живым и неплохим, в сущности, человеком с простительными слабостями, понятными каждому страстями и непосредственными эмоциями. Ему можно даже искренне посочувствовать. Если бы Юрий Соломин так настойчиво не открещивался от авторских концепций, можно было бы даже усмотреть в спектакле определенную тему и позицию, наверняка не чуждую режиссеру: не гонись за ветреной столичной модой, если не хочешь оказаться в дураках, не гни спину перед мнимыми авторитетами-однодневками.
По крайней мере, видно, что постановщик все-таки сочувствует этому герою. В финале он не смеется над Городничим и не дает смеяться другим персонажам. Поэтому его знаменитая фраза "Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!" повисает в воздухе, не найдя адресата. Остальные актеры в это время безмолвствуют с самыми серьезными лицами, а зрители вряд ли хоть сколько-нибудь принимают происходящее на свой счет. Ведь режиссер и актеры своими руками сделали так, чтобы публика не увидела в этом "Ревизоре" никаких современных аллюзий, не почувствовала современного дыхания и ни в коем случае не узнала себя. Вот и получили соответствующее отношение к своему спектаклю — как к многоуважаемому антикварному шкафу, очень дорогому и красивому, но совершенно непричастному к нашей жизни.