премьера кино
До российских экранов добралась "Горбатая гора" Энга Ли, которая, несмотря на оскаровскую осечку, остается самой громкой и обсуждаемой картиной мирового киносезона. Некоторые итоги этих обсуждений подводит АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Сегодня "Горбатую гору" неизбежно воспринимаешь со всем шлейфом того, что случилось вокруг нее, поэтому трудно оставаться объективным. Чтобы твой голос различили в хоре славословий, порой неумеренных, проще всего издать ворчливый хрюк. Но фильм меньше всего подвигает к выискиванию блох, он абсолютно цельный и живет по своим законам, его можно или принять таким, как он есть, или полностью отвергнуть. Я лично доверяю самому первому впечатлению и вспоминаю мировую премьеру "Горбатой горы" полгода назад в Венеции. Не имея понятия о предмете и зная лишь, что ковбойская сага тянется больше двух часов, я грешным делом замыслил часа через полтора сбежать на другое кино. Но неожиданный поворот сюжета вместе с чисто американской энергией китайца Ли заставили досмотреть "Гору" до конца и не пожалеть об этом.
Прежде всего неправда, что это фильм о ковбоях-геях, пионерах сексуальной революции и все такое прочее. Исполнители главных ролей Хит Леджер и Джейк Джилленхал играют не просто реалистично, но с тонким пониманием времени, места и характеров своих персонажей. Дело происходит в Вайоминге в начале 60-х годов; сексуальная революция еще не вполне актуальна даже для Манхэттена, тем более для Горбатой горы. 19-летний Эннис дель Мар — почти бессловесный крестьянин, ничего, кроме овец, не видел и на всю жизнь запомнил расправу над двумя содомитами в родной деревне (папа привел его полюбоваться трупами в качестве назидания, видно, чуял недоброе). Его ровесник Джек Твист — парень из Техаса, немного занимался родео, чуть более экстравертен и продвинут, но только чуть. Двое пасли овец на горе и однажды вечером, глотнув виски после трудового дня, неожиданно для самих себя оказались в палатке под одним одеялом. Утром они устыдились сделанного по пьянке, а в конце лета разъехались, думая, что больше не увидятся, и вовсе не считая себя никакими извращенцами — так, бес попутал. Но хотя оба переженились и народили детей, вся их дальнейшая жизнь оказалась подчинена непреодолимому чувству друг к другу, находившему выход в редких совместных выездах на рыбалку, пока эта запретная любовь самым неотвратимым образом не пришла к трагическому исходу.
Историю невозможной ковбойской любви американцы теперь уподобляют "Ромео и Джульетте". Но в основе своей это чисто американский сюжет и чисто американский жанр. В изданной еще полвека назад книге "Любовь и смерть в американском романе" Лесли Фишер характеризует дружбу между индейцем Чингачгуком и пионером Нэтти Бампо из сериала Фенимора Купера как архетипичные отношения, "странную, почти не артикулируемую, но несомненную любовь, соединяющую двух мужчин между собой и с миром природы, которую они предпочитают испорченной цивилизации".
"Горбатая гора" станет классикой вестерна именно потому, что она продолжает исследовать его основополагающий мотив — природу невинности, как бы абсурдно это ни звучало. В этом смысле на равных с двумя главными героями выступает ландшафт, снятый оператором Родриго Прието с полным пониманием метафизики и натурфилософии вестерна. Эннис и Джек бегут от коррумпированного общества, от семейной рутины, от своих жен и детей не ради изощренных сексуальных утех, а ради обретения утраченной гармонии, потерянного рая. Подобно Чингачгуку с Бампо, они предпочитают мир дикой природы, на которую общество еще не наложило печать своей цензуры, где никто никого не судит и не сует свой нос в чужие дела.
Как любой вестерн, "Горбатая гора" говорит о том, что истина, Бог и высшая справедливость открываются человеку не в рамках зажатого условностями общества, а в контакте с первозданной природой, в том числе с пронизанной дуализмом природой самого человека. Этот контакт открывает нечто вроде третьего глаза, решительно меняет восприятие окружающей действительности, побуждает вместо завоевания "дикарей" и разрушения "других" культур исполнить прямо противоположную миссию — сохранить первозданный уклад, обрести в нем убежище, экологическую нишу. Именно в эту сторону двигался на протяжении десятилетий вестерн, очищаясь от своей расистской идеологии с помощью бесчисленных пародий (чего стоят хотя бы финские "Ленинградские ковбои", эти живые символы постмодернистской невинности) и в конце концов придя к парадоксальной экологии "Горбатой горы".