гастроли
В субботу в Киеве Московский театр классического балета Наталии Касаткиной и Владимира Васильева представил свою версию "Спящей красавицы" Петра Чайковского. Излишне яркую сценографию в ней удачно компенсировало мастерство солистов.
Обновлять классический балет Мариуса Петипа постановщики начали с хрестоматийного либретто. В целом, следуя логике замысла композитора, предусмотревшего в финале грандиозный сказочный калейдоскоп-апофеоз, хореографы попытались уложить в один балетный сценарий сразу несколько сказок Шарля Перро. Обновленная и пополненная фрагментом из "Красавицы и чудовища", нынешняя "Спящая красавица", как ни странно, стала лаконичней — во всяком случае, вместо привычных трех актов осталось лишь два.
Словно дистиллируя балетную классику, постановщики убрали самые архаичные, наименее танцевальные куски. Исчезло то, что рассказывалось языком канонической балетной жестикуляции, демонстративных проходов и мимических сцен. А вместо них появились странные хореографические эпизоды с ожившими на фоне звездного неба знаками Зодиака, призванные подчеркнуть сказочность, нереальность происходящего. Именно поэтому спектакль начался не со сказочного пролога, а с огромных занавесов — паутин времени, сотканных Феей Карабос. А завершился элегическим современным дуэтом Авроры и Дезире.
В новой версии гротесковая старуха Фея Карабос, чья партия традиционно считалась мужской, оказалась куда всесильней и привлекательней, чем в старой. Наделив Карабос властью над временем, сочинив эффектные танцевальные куски и отдав ее роль яркой танцовщице Полине Кыровой, балетмейстеры именно эту героиню, а не принцессу Аврору сделали настоящей протагонисткой спектакля. Хотя и самой Авроре досталось немало — все выдающиеся установки Петипа, которые совсем нелегко освоить, отошли Екатерине Березиной.
Госпоже Березиной могли бы достаться и некоторые традиции трактовки этого образа: помпезность, надменность, статичность исполнения. Но всего этого балерина счастливо избежала и станцевала свою принцессу очень динамично, игриво и даже как-то по-детски. Так, совершенно безупречно смотрелся танец принцессы на празднике собственного семнадцатилетия. С кавалерами Аврора-Березина танцевала серьезно-сосредоточенно, сольные номера исполняла с хитрой улыбкой, каждый раз искусно соединяя тонкий артистизм и отличную технику. Впрочем, найденный ключ к образу сработал на протяжении спектакля лишь однажды. Намеренно уйдя от живости первых сцен во втором акте, досочиненном Натальей Касаткиной и Владимиром Васильевым сказочном сне, Екатерина Березина не обрела той сомнамбуличности, которой требовал сюжет. А потому ее движения, особенно пор-де-бра, выглядели несколько механическими.
Впрочем, на фоне весьма неровного исполнительского уровня всей труппы завидная отточенность всех движений солистки выигрывала на протяжении всего спектакля. Из четырех Фей Добра индивидуальным танцем выделялась Людмила Доксомова. Рядом с ней удивительно громоздко выглядели жете Александры Лезиной (Бриллиант). Неуместно напряженный и дерганый танец продемонстрировал Ион Курошу (принц Дезире), а неуклюжесть Феи Сирени (Алена Подавалова) просто повергла в недоумение.
Сухость и неуместная атлетичность танца Алены Подаваловой в новой редакции "Спящей красавицы" окончательно подорвали балетное соперничество Добра и Зла. Не старушка с веретеном, а кафешантанная девица, Фея Карабос появляется как фурия, злорадствует и воюет на шпагах с женихами Авроры. Она же дарит принцессе букет с упрятанной в него острой спицей, и, по версии постановщиков, получается, что Карабос всего-навсего вульгарно мстит красавице-сопернице.
Предсказуемость происходящего в хорошо известном зрителю сказочном балете подвигла балетмейстеров на поиски дополнительной зрелищности буквально во всем. Разрослась проходная сцена охоты, во время которой смешно кувыркаются мишки, затмил партию Каталабюта игривый Арапчонок в исполнении Алексея Прядкина, а знаменитый вальс цветов благодаря костюмам превратился в тирольский танец. Вообще, все здесь было направленно на то, чтобы усилить зрелищность. Но если сценография и работа художника по костюмам (Елизавета Дворкина) здесь как минимум рискованна, то легкость и свобода танцовщиков полностью себя оправдывают и показывают, что иногда можно сохранить высокий уровень мастерства даже пренебрегая традициями.