Сама коррида, естественно, будет отложена до возвращения М. С. Горбачева, а пока Б. Н. Ельцин решил взять меры для предотвращения всяких инсинуаций касательно отставки — и пошел в народ. Двигаясь по Красной площади, а затем и "вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской", Борис Николаевич демонстрировал народу свои платье и обувь, убеждая подданных в том, что он прикрывает наготу исключительно изделиями отечественного производства. Даже по-осеннему холодный дождь не остановил президентского саморазоблачения, но тут спешно прискакал на дрожках столичный полицмейстер А. Н. Мурашев и убедил разгоряченного отца нации посетить гастрономический магазин братьев Елисеевых. Там Борис Николаевич изъяснил публике, что доходы населения растут куда быстрее, чем цены, и в том заключается изрядное достижение его экономической политики. Судя по прилавкам, уверенно двигающимся к состоянию прошлогодней бесхитростной наготы, достижение и в самом деле имеет место.
А покуда на Тверской длился "час короля", всевозрастающие доходы населения породили еще одно достижение: доллар взлетел на 29 пунктов, и, повинуясь чародейским пассам президента рейхсбанка В. В. Геращенко, доллар разменял третью сотню и дошел до отметки 205 рублей. Данное достижение вызвало сильную изжогу у воротил МВФ, и в сентябре они намерены вызвать российских вождей на ковер и поинтересоваться, что бы это значило. Так что, вероятно, говоря народу о небывалом росте доходов населения, Б. Н. Ельцин просто репетировал свою будущую защитительную речь перед начальником МВФ г-ном Камдессю. Между тем, совершенно в духе классицистического триединства места, времени и действия, покуда Б. Н. Ельцин держал речь, а рубль обрушивался, взмыленный гонец из Вашингтона привез депешу о том, что тамошние начальники народа приняли сулящий России чрезвычайные блага закон о поддержке свободы. Б. Н. Ельцин по своим нынешним обстоятельствам, правда, более нуждался бы в законе о поддержке рубля, — Бог с нею, со свободой, — но, похоже, издать такой закон не может даже небесная канцелярия — ниже Конгресс США.
Истерическим телодвижениям представителей исполнительной власти противостояла холодная римская воля, явленная властью законодательной. Успешно подражающий Катону-старшему Р. И. Хасбулатов неуклонно проводит в жизнь принцип ceterum censeo Carthaginem delendam esse (т. e. "кому что, а вшивому — баня") и намерен торжественно вступить во владение необходимыми для осуществления законотворческой деятельности строколитейными и ротационными машинами, коварно уведенными у него их-под носа редактором "Известий" И. Н. Голембиовским. Надзирающий за средствами массовой информации друг Р. И. Хасбулатова В. П. Лисин, правда, предупреждает об опасности нагнетаемого в "Известиях" массового психоза, выражающегося в призывах "защищаться табуретками" от спикера. Но сами известинцы утверждают, что в таких мерах защиты нет надобности, ибо, как они уверяют коллег, Р. И. Хасбулатова кто-то уже до них сильно ударил табуреткой по голове.