патруль
В начале нынешней недели на авиабазе Баграм под Кабулом почти незаметно произошло событие, которое тем не менее имеет глубокий символический смысл. Генерал ВВС США Карл Эйкенберри, командующий коалиционными силами в Афганистане, принял участие в церемонии замены очередного подразделения коалиционных сил на подразделение, входящее в натовские Международные силы по поддержанию безопасности. Корреспондент Ъ БОРИС ВОЛХОНСКИЙ, на днях побывавший в Афганистане, попытался на месте оценить, каковы перспективы успеха сил НАТО в этой стране.
На первый взгляд, замена сил возглавляемой США коалиции на Международные силы по поддержанию безопасности (ISAF) вполне укладывается в рамки поговорки "Тех же щей, да пожиже влей" — ISAF также действует под командованием НАТО, и в состав этих сил входят практически те же страны, что и в состав коалиции. Однако есть существенное правовое различие: ISAF действует на основании мандата Совбеза ООН, поручившего НАТО возглавить работу по послевоенному обустройству Афганистана, и поэтому, в отличие от коалиционных сил, имеет полное право утверждать, что не является оккупационной силой.
Мы идем в составе французского патруля по одному из удручающе бедных районов Кабула — 15-му округу. Движемся неспешно, периодически останавливаясь и оглядываясь по сторонам. Из-за глинобитных заборов выбегают дети. Одни радостно улыбаются, другие смотрят настороженно, исподлобья. Взрослые практически не обращают на наш патруль никакого внимания.
— В чем смысл вашего патруля? Вы что, подменяете собой местную полицию? — спрашиваю я французского полковника.
— Нет-нет, ни в коей мере,— отвечает он.— Мы вообще ни во что не вмешиваемся. Разве что на нас нападут, и мы будем вынуждены ответить, или местная полиция сама пригласит нас для исполнения каких-то функций, на которые у них не хватает собственных сил. Например, разминировать подозрительный пакет.
— Так зачем вы выходите на улицу — сегодня ведь вас никто не звал?— Понимаете, нам очень важно обозначить здесь свое присутствие. Пусть местные жители видят французский флаг и видят, что мы настроены благожелательно и не хотим причинить им зла.
Примерно теми же словами о роли и задачах присутствия иностранных войск на афганской территории спустя полчаса говорил и афганский полковник — начальник местной полиции. По его словам выходило, что отношения строятся абсолютно гармонично, что никаких проблем во взаимоотношениях с ISAF у него нет, что местное население только радо оказать всемерную поддержку и полиции, и силам ISAF.
Но уже в ходе этого патруля у меня начали возникать некоторые сомнения в том, что ситуация на самом деле такая благостная. Однажды, когда наша машина застряла на улице (причем в хорошо охраняемом районе), сопровождавшие нас военные запретили выходить даже затем, чтобы покурить. А сами при выходе наружу надевали каски. При этом нам, журналистам, с дрожью в голосе говорили: "Не бойтесь, все в порядке, вы в полной безопасности".
Кроме того, на настойчивые просьбы организовать посещение каких-нибудь районов за пределами Кабула представители пресс-службы ISAF неизменно отвечали, что эта территория не входит в их юрисдикцию. Имелось в виду, что в этих районах ситуацию контролируют силы коалиции, но почему-то выходило так, что ситуацию не контролирует никто.
Однажды вечером, когда мы сидели в баре с немецким полковником из пресс-службы ISAF, все вдруг вскочили с мест и помчались в бункер. Там мы просидели около часа, при этом из динамиков постоянно раздавался голос: "Это не учебная тревога. Не покидайте бункер". Выяснилось, что в пяти километрах от натовской базы кто-то пустил ракету в здание отеля. Ракета не взорвалась, жертв и разрушений не было, но пока военные не удостоверились, что опасность миновала, все свободные от боевого дежурства были вынуждены просидеть взаперти.
Момент истины наступил, когда мне удалось вырваться из-под бдительной опеки натовских военных и в компании знакомого местного журналиста побывать в оживленном торговом районе Кабула. С первого взгляда на эту пеструю толпу стало ясно, что здесь натовских патрулей не видел никто и никогда, а если бы они здесь появились, то каски и бронежилеты могли бы и не помочь.
Особое раздражение местных вызывают представители двух наций: традиционно — американцы, а в самое последнее время компанию им составили датчане (спасибо карикатуристам).
— Что бы ты сделал, если бы к тебе в лавку зашел датчанин? — спросил я одного торговца.
— Убил бы,— не задумываясь, ответил он.Впрочем, непосредственная угроза жизни натовским военным — не единственная и даже не главная опасность для процесса послевоенного урегулирования в Афганистане. Гораздо большая угроза таится в том, что после падения режима талибов Афганистан вернул себе позиции мирового лидера по производству наркотиков опийной группы (талибам к 2001 году удалось сократить их производство в 16 раз). И как решать эту проблему, пока, похоже, не знает никто.
— Почему талибы лучше с ней справлялись? — спросил я турецкого дипломата Хикмета Четина, высшего гражданского представителя НАТО в Афганистане.
— Да потому что при талибах у крестьян не было выбора: либо прекратить выращивание мака, либо быть казненным,— ответил он и тут же принялся рассуждать о том, что один из путей решения проблемы — ужесточение карательных мер.
И, наконец, еще одна серьезная проблема — всеобъемлющая коррупция. На Лондонской конференции по Афганистану, состоявшейся в конце января, мировое сообщество приняло решение выделить стране $10,5 млрд в течение ближайших пяти лет. Однако какая часть этих денег дойдет до тех, кто в них действительно нуждается (пусть даже не в виде денежных пособий, а в виде больниц, школ, дорог и т. п.), а какая осядет в карманах чиновников и той же наркомафии, не берется предсказать никто.
— Зачем вы ушли? — спрашивали меня на улицах простые афганцы (русский язык в Кабуле помнят многие).— Зачем нам эти американцы, немцы, англичане. Шурави были лучше.