Поучаствовал Алексей Тарханов
Maison & Objet проходит в Париже два раза в год — в начале сентября и в конце января. Апрельский миланский салон задает мебельную моду, январская "Кельнмессе" является прежде всего торговой ярмаркой, лондонский "100-процентный дизайн" — заповедник авангарда, веронская Abitare il Tempo сильна креативными проектами. А вот в Париже нет ни кричащих новинок, ни мощных арт-инсталляций, ни национальной идеи, ни концептуальных прорывов. И тем не менее с каждым годом здесь все больше народу. Приезжают ведь не просто на выставку, они приезжают в Париж, а Париж стоит любой мессе (даже более серьезной "Кельнмессе"). Во-вторых, это выставка не для журналов и не для крупных закупщиков, а для частной жизни в ее французском понимании — joie de vivre. Почти на каждом втором стенде представлена не просто мебель, а фрагмент интерьера, перед которым хочется застыть — "Чтоб я так жил!"
Именно за обилие декораторских идей Maison & Objet обожают декораторы. Здесь они не просто выбирают штучные вещи, здесь они подсматривают декораторские решения. Конечно, стенды с продвинутой современной мебелью тоже богато представлены, но не там бьется пульс парижской выставки. А бьется он на маленьких "домашних" стендах с деревянной мебелью, где намешан деревенский прованс и лоск Людовиков. В павильонах роскошных тканей, попав в которые вы чувствуете себя на сцене дягилевского балета, оформленного Бакстом. В длинных посудных рядах, в которых хочется выбросить все свои тарелки и начать жизнь сначала. И, наконец, там, где дизайнеры выставляют всякую мелочь, прямо как в Измайлово,— от рукодельных кукольных театров до серебряных сережек и плетеных зайцев. Именно здесь чаще всего сталкиваются журналисты, обмениваясь виноватыми взглядами: вот быстро примерим эту вязаную шаль и пулей смотреть Жана Нувеля.
В углу, где выставлены мебельные работы великого архитектора,— тишина и спокойствие. Мебель Нувеля холодна и функциональна, а на парижской выставке народ ищет тепла и уюта. Или красоты, что в случае с Maison & Objet одно и то же. Обойдя сотни стендов, начинаешь понимать: прижилось и утвердилось то, что неуклюже называют "новое барокко",— это когда соединены причудливые формы прошлого и суперсовременные материалы (и обязательно приправлено иронией, иначе выйдет просто китч). Прижился черный и лиловый цвет (не только мебели, но светильников и стен). Стремительно реабилитирует себя золото — но не в бесстыдно-богатом стиле восьмидесятых, а в ироничном контексте. Модны черно-белые принты — и на мебели, и на стенах, и на ширмах, и на панно. Возвращаются кружева — тут мебельная индустрия пытается угнаться за индустрией модной. Как и мир моды, она демонстрирует усталость от минимализма, увлечение цветом и орнаментом и склонность к остроумной эклектике.
Что хочется сделать после возвращения с Maison & Objet? Покрасить стулья в ядовито-лиловый цвет. Выложить ванную комнату мелкой черной мозаикой и повесить в ней люстру из хрустальных бусин. Обить диван тканью с черно-белым фото московских высоток. Набросить на стол белую скатерть из вологодского кружева — как на русском стенде журнала "Мезонин", сделанном Альбиной Назимовой. Купить сервиз Cheval d`Orient с восточными орнаментами и прекрасными арабскими скакунами, который фирма Hermes представила в роскошном частном особняке наполеоновских времен на Левом берегу. Там было намеренно холодно, гостям выдавали варежки, а драгоценные тарелки были разложены по-походному в деревянных ящиках со стружкой. Намек понят — парижскую красоту начала 2006 года посетители разнесут по всему миру.