Фильмы-иероглифы

25 января в Роттердаме открылся Международный кинофестиваль, по обыкновению ориентирующийся на молодое, экспериментальное и авторское кино. Программу смотра комментирует Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Возникнув в качестве альтернативы традиционным конкурсным фестивалям, Роттердам сначала позиционировал себя как почти домашние или дружеские посиделки в кинозалах и соседних кафе, где можно было съесть «салат Кесьлевский» и «бифштекс Кроненберг». На них регулярно появлялись почетные гости (такими были в свое время Отар Иоселиани, а также Тарковский и Параджанов), но преобладали простые ребята, начинающие кинематографисты, и каждый чувствовал себя обласканным неформальным вниманием. Вплоть до того, что крупные фотографии всех участников роттердамской сходки, независимо от степени известности, украшали панно на центральной городской площади.

Теперь фестиваль в Роттердаме — масштабное европейское событие, в том числе индустриальное; большое место в нем занимает Cinemart — рынок проектов, немало и других форм взаимодействия расплодившихся молодых авторов с продюсерами, телеканалами и финансирующими фондами; один из этих фондов носит имя Хуберта Балса — отца-основателя Роттердамского фестиваля. Хотя официальное конкурсное состязание, подобное каннскому или берлинскому, здесь по-прежнему не проводится, на самом деле конкурс все же есть, и даже не один, а как минимум два. Победители Tiger Competition поощряются «Тигровыми наградами»; фильм, выигравший Big Screen Competition, получает прокат в Нидерландах.

В «тигровой» секции собраны работы дебютантов, которые часто не укладываются ни в какие привычные рамки. Достаточно сказать, что два из четырнадцати фильмов загадочно названы по звучанию восточных иероглифов. Японский «Рей» (режиссер Танака Тосихико) отслеживает пейзажи Хоккайдо глазами персонажей, совершающих духовное путешествие и открывающих многозначность языка человеческой коммуникации. Немецкий «sr» (режиссер Леа Хартлауб) обязан странным названием древнеегипетскому иероглифу, который означает «жираф». Эта картина — еще одно медитативное путешествие, на сей раз по просторам Африки и потайным страницам истории человечества.

Своего рода иероглифом является, судя по всему, индийский «Фургон поцелуев» (режиссер Мидхун Мурали), в котором соединяются анимация в духе театра теней и зашифрованный под сказку политический сюжет. Даже если другие ленты выглядят более или менее традиционными, их все равно трудно отнести к нарративному кино. Постсоветские страны представлены в основной программе украинским фильмом «Серые пчелы» (режиссер Дмитро Моисеев), снятым по роману Андрея Куркова, действие которого разыгрывается в Донбассе в январе 2022 года.

Второй конкурс тоже не обошелся без прогулки по постсоветскому пространству. Казахстанский режиссер Адильхан Ержанов назвал свою картину, без ссылок на Германа Гессе, «Степной волк». Ее темы можно назвать одновременно сенсационными и избитыми: гражданская война, тюремная система как основа общества, торговля детскими органами. Столь же лихо Ержанов смешивает жанры — вестерн, роуд-муви и черную комедию; это, пожалуй, его фирменный стиль, отработанный на предыдущих фильмах.

В роттердамской программе много экзотических цветов. Помимо игровых в ней представлены документальные работы — например, финская «Дети войны и мира» Вилле Сухонена, показывающая, как легко идея национальной независимости оборачивается авторитарной пропагандой. В секции Bright Future («Светлое будущее») нашлось место и для российского фильма. Им стал «Пепел и доломит» Томы Селивановой. Героиня картины, работающая над кинолентой о сталинских репрессиях, отправляется в путешествие по ГУЛАГу, чтобы узнать новое не только о прошлом, но и о себе самой.

Мир в представлении молодых режиссеров—участников Роттердамского фестиваля предстает загадочным и взывающим к расшифровке. Как иероглиф непознанного языка.