«Толстой при первой возможности бежал из Пятигорска»
Петр Воронков — о Железноводске
Обозреватель “Ъ FM” Петр Воронков рассказывает о достопримечательностях и литературных легендах города-курорта Кавказских Минеральных Вод.
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
Железноводск сегодня. Городок, раскрученный гораздо слабее своих именитых соседей: Пятигорска, Кисловодска, Ессентуков, почти всей группы курортов Кавказских Минеральных Вод. Не знаю, кому как, мне по душе именно уютный Железноводск.
И не только мне, например, Лев Николаевич Толстой как-то заметил: «Мне кажется, что все время моего пребывания в Железноводске в голове моей перерабатывается и приготовляется много хорошего (дельного и полезного), не знаю, что выйдет из этого». Толстой был молод, стеснялся своего юнкерского звания, формы и при первой возможности бежал от светского общества подальше, из Пятигорска как раз в Железноводск.
Вообще, те годы для него — время сомнений и терзаний, поисков смысла жизни. Вот еще из его записок: «Отчего никто не любит меня? Я не дурак, не урод, не дурной человек, не невежа. Непостижимо. Или я не для этого круга… Завтра обедаю в Бештау и писать, писать». На Кавказе он действительно написал великолепные произведения. В Железноводске есть литературный музей-театр его имени и вообще множество достопримечательностей: Пушкинская галерея, дворец эмира Бухарского, Каскадная лестница, грот вечной мерзлоты, курортный парк потрясающе красивый летом, источники и, понятное дело, ванны.
Михаил Лермонтов провел здесь последние дни перед дуэлью и даже ночь. Дом на улице Семашко отмечен мемориальной доской. На портрете поэт похож почему-то на Ленина, как двойник. Кстати, дом был построен уже после его гибели, до этого здесь стояли так называемые мазанки с камышовыми крышами. Одну из них и снимал Лермонтов.
В день дуэли он купил билеты для принятия ванн и неожиданно узнал, что к нему приехали гости, они были не в курсе предстоящего поединка. Вот что писала о встрече его кузина Екатерина Быховец, которую поэт называл Катенькой: «Лермонтов сейчас прибежал; мы пошли в рощу и все там гуляли. Я все с ним ходила под руку. На мне было бандо. Уж не знаю, какими судьбами коса моя распустилась, и бандо свалилось, которое он взял и спрятал в карман». Потом окровавленный обруч, который дамы носили на голове, достали из сюртука уже убитого Лермонтова.