выставка современное искусство
В Третьяковской галерее на Крымском валу открылась выставка Вадима Захарова "Двадцать пять лет на одной странице". Вторая часть проекта открылась в галерее Stella Art, выступившей соорганизатором выставки в Третьяковке. Вадим Захаров, более пятнадцати лет живущий в Кельне, в Москве представлен как бы в двойном качестве: российского классика и западной звезды. Рассказывает ИРИНА Ъ-КУЛИК.
На открытии Вадим Захаров просил не воспринимать свою выставку как ретроспективную — он еще не готов подводить какие-либо итоги. Оно и понятно — художник в полном расцвете сил, ему нет еще и пятидесяти. Тем не менее "Двадцать пять лет на одной странице" — экспозиция историческая. И не только потому, что представлены произведения художника за те самые двадцать пять лет творческой карьеры. И что Вадим Захаров первый из своих сверстников-звезд, взошедших в перестройку, удостоился "персоналки" в Третьяковке. А еще и потому, что история является главной материей, с которой работает Вадим Захаров, снискавший, помимо прочей, славу архивариуса, издателя и собирателя новейшего российского искусства.
Вадим Захаров родился в 1959 году в Душанбе. Учился на художественном факультете Московского государственного педагогического института. С 1978 года участвовал в квартирных выставках, работал в соавторстве с Игорем Лутцем, в 1980-м вместе с Виктором Скерсисом образовал группу "СЗ". Во второй половине 1980-х — участник первых публичных акций бывших "подпольщиков", в том числе Первой выставки Клуба авангардистов (1987). С 1988 года выставляется на Западе. C 1990 года живет в Кельне, издает журнал "Пастор". В 2003 году выиграл конкурс на памятник философу Теодору Адорно, установленный во Франкфурте-на-Майне. В прошлом году (совместно с Екатериной Деготь) издал книгу "Московский концептуализм".
Слово "история" в этом случае двойственно — это и history, и story. Респектабельная и тяготеющая к "всеобщности" история, вбирающая в себя классическую литературу от "Дон Кихота" и "Мертвых душ" до Пруста и Кафки, дальневосточную философию и христианство, у художника Захарова все время грозит обернуться множеством не слишком достоверных историй — апокрифов, фикций и мистификаций. "Первая корректура к Марселю Прусту" потребовала ни более ни менее как расстрела главного прустовского символа — пирожного "Мадлен". На акции, проведенной в 1997 году в Граце, пресловутое печенье снайперским выстрелом "умертвил" настоящий австрийский полицейский. Данте, Кафка, Юнг, Лев Толстой и Конфуций в проекте 2000 года "Культ (...) контроль" не кто иные, как куклы-бибабо: насаженные на палец бумажные маски.
Личная биография художника также дополняется и подменяется подвигами и похождениями его всевозможных альтер эго. Например, название издаваемого Вадимом Захаровым журнала "Пастор" вызвало к жизни персонажа, именуемого Глупым пастором. Этот самый герой то оказывается на подводной лодке, то странствует по Испании по следам Дон Кихота, то в качестве "Теологической дискуссии" вступает в поединок с профессиональными борцами сумо. Приключения Пастора-художника запечатлены в фотографиях.
"Лицом я всегда развернут в неизвестное, а масками — в культурное узнаваемое",— говорит о себе Вадим Захаров. Принципиально нечитаемое "неизвестное" — это то, что художник пытается обнаружить за апокрифами и анекдотами. Название выставки — "Двадцать пять лет на одной странице" — отсылает к работам "'Маленький принц' на одной странице" и "100 русских сказок на одной странице". Это золотые "скрижали", на которых все страницы книги Экзюпери или сборника Афанасьева напечатаны одна поверх другой — так, что все буквы сливаются в этакий "черный квадрат".
Но нечитаемость не оборачивается непониманием. А апология текста не предполагает принесения в жертву "неписаного" мира — в духе уже мифологизированной слепоты Борхеса или затворничества Пруста — знаковых для художника авторов. Захаровские произведения не гнушаются быть эффектными и занимательными, почти аттракционами. На выставке в Третьяковке выстроен целый каток из искусственного льда, по которому на вернисаже кружилась маленькая девочка. Есть и пугающе красивое сооружение, напоминающее не то орудие пытки, не то старинный нужник, сквозь стульчак которого прорастает розовый куст. Конечно, все эти причудливые и весьма зрелищные объекты имеют свое объяснение. Но даже то, что невозможно понять и прочесть, можно просто рассматривать. Не случайно художник так любит придавать своим произведениям форму дальневосточного свитка, рассчитанного в равной степени на чтение (при котором его разворачивают) и созерцание (при котором видна только одна часть свитка).
Пониманию и любованию посвящен и новый проект Вадима Захарова "Уроки в будуаре", представленный в Stella Art. В галерее выстроен будуар во всей своей красно-золотой плюшевой роскоши. От зрителей он отгорожен огромной замочной скважиной, чтобы подглядывать, как модные философы читают лекции единственной слушательнице — девушке-модели. Судя по записи первой состоявшейся лекции, прочитанной философом Олегом Аронсоном, понимание в этой ситуации капитулировало перед созерцанием: лектор любуется своей "студенткой", она со старательным вниманием смотрит ему в рот, а публика рассматривает нюансы поведения обоих. Что, впрочем, отнюдь не мешает всем сторонам на свой лад наслаждаться происходящим.