В Национальной опере Латвии показали премьеру новой постановки оперы Дмитрия Шостаковича "Леди Макбет Мценского уезда". Постановку осуществили режиссер (он же директор театра) Андрейс Жагарс и музыкальный руководитель Гинтарас Ринкявичюс. Из Риги — РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Первое слово в названии оперы на премьерной афише — не "леди", а "mcenskas": латышский язык в этом случае, видимо, требует ставить определение впереди подлежащего. Правило грамматики, русскому глазу кажущееся инверсией, оказывается очень уместным именно для новой постановки оперы Шостаковича. Для Андрейса Жагарса место действия — маленький российский городок — оказывается решающим обстоятельством трактовки. Время действия, разумеется, тоже важно — это не лесковский позапрошлый век, а самые что ни на есть наши дни.
Художник Ева Юрьяне придумала декорацию, которая, хоть и оказалась исполненной небрежно и грубо, тягостную атмосферу депрессивной современной провинции передает очень внятно. Местом действия спектакля становится двор-колодец похожей на общагу серой бетонной многоэтажки с узкими "слоями" окон. В этом отвратительном месте построил свой домик лесковский богатый купец, а здесь — предприниматель и отставной военный Борис Тимофеевич. Правда, симпатичная голубая избушка с продавленным диваном на террасе и покрывалами с лебедями не совсем похожа на типичный новодел провинциальных российских нуворишей. Но рижский Мценск убог настолько, что даже самому богатому местному предпринимателю на кирпич, видимо, не хватает. Про дизайн и хороший вкус нечего и говорить.
В этом городишке развлекаются как могут. Папаша-купец разжился спутниковой антенной, а прямо во дворе установил телевизор — и вот соседи в трениках и майках жадными глазами смотрят со скамейки крутую эротику. Хор одичавших от безработицы и пьянства горожан к веселью готов так же, как и к бытовому насилию. Местные бомжи не пропустят ни одной выброшенной пивной бутылки. Поэтому именно они обнаружат потом в мусорном контейнере тело придушенного мужа Катерины и сообщат в милицию. "Менты нашли труп Зиновия Борисовича..." — изменения в либретто авторы спектакля внесли минимальные, но именно это режет слух железом модернизации.
Но главный, кто не дает ушам дремать, это, конечно, не редактор текста, а оркестр под руководством Гинтараса Ринкявичюса. Известный литовский дирижер, делающий в Риге уже не первый спектакль, на этот раз высадил из оркестровой ямы всю медную группу и поместил музыкантов в боковые ложи. Стало не просто громче, но сменился баланс звуков. "Леди Макбет" звучит в латвийской Национальной опере звонко, раскатисто, безудержно, иногда по-настоящему бурно, грозно и пророчески (впрочем, не пренебрегая ради пафоса деталями), но иногда — по-хорошему расточительно и свежо. Музыка точно лопается от избытка страсти и как бы все время напоминает, что сочинял ее очень молодой человек, который испытывал, очевидно, приливы не только творческой, но и сексуальной энергии.
Что касается секса, то слово "прилив" реализовано на сцене почти буквально. Томящаяся не только от уездной скуки, но и от еще не созревшего вожделения, Катерина Измайлова залезает под летний душ — кабинка с занавеской под большим баком установлена прямо во дворе. С будущим своим подельником Сергеем она потом играет брызжущим наконечником душа, и тут же, за мокрой занавеской, он впервые овладевает ею.
Андрейс Жагарс спорит с традицией изображения Катерины сильной и страшной женщиной, эдакой жертвой тьмы. Можно сказать, что режиссер спорит и с названием произведения. Никакая она не леди Макбет, а простецкая районная деваха, валяющаяся на диване в коротеньком оранжевом халате. Важно, что убийство свекра и соучастие в убийстве мужа для нее не заранее обдуманные злодеяния, а почти что спонтанные реакции. Крысиный яд в грибки для Бориса Тимофеевича подмешивает она чуть ли не у всех на виду, застигнутая врасплох страхом и мечущаяся по террасе домика. Да и мужа, заставшего ее в постели с любовником, душит вроде бы как в полузабытьи.
Игравшая на премьере Катерину Кристина Ополаис — обладательница сильного, иногда безудержного, но строптивого и необъезженного голоса. Говорят, в свое время ее не приняли в рижскую консерваторию, забраковали, проглядев не только вокальные, но и актерские данные. Опытный менеджер господин Жагарс, впрочем, в режиссуре тоже самоучка, "Леди Макбет" — его четвертая постановка. Однако он ценит не только оперное, но и драматическое искусство. И поэтому редкое для музтеатра сочетание способностей солистки использовал отлично, можно сказать, по-менеджерски. Госпожа Ополаис блестяще проводит последнюю сцену на каторге. Перед тем как убить свою соперницу Сонетку, Катерина ласково приобнимает ее. Кажется, она и на этот раз хотела сделать что-то другое, например, кротко прошептать: "бери его, отдаю", но руки вдруг не послушались и будто сами по себе удушающе сжали Сонеткино горло. Кто же будет спорить, что в России от всепрощения до мести еще ближе, чем от великого до смешного.