Отцы с Андреем Колесниковым

Мы поехали в Московский театр клоунады. У одной девочки, Саши, был день рождения, и, в общем, нас пригласили.

Я ехал в театр клоунады с большим предубеждением. Честно говоря, я себе представлял примерно, что это такое. Достаточно сказать, что добираться до него мне удобнее всего по третьему транспортному кольцу. Ну и что это за театр, в который надо ехать по третьему кольцу, а потом еще минут семь переулками?


В общем, это оказался хороший театр. Клоуны были от души раскрашены и довольно дорого одеты. Ваня и Маша не шарахались от них, как обычно шарахаются от клоунов, а это уж что-то да значило.

И спектакль оказался хороший. Когда я после антракта зашел в зал и посмотрел второе действие, то даже пожалел, что первое действие просидел в буфете с Сашиным папой (и тоже, по необъяснимому стечению обстоятельств, Сашей).


Мне-то сначала показалось, что это очень умно — под благовидным предлогом, впрочем чуть надуманным (поискать волшебных светящихся палочек, которыми до зубов вооружились другие дети), за пару минут до начала представления выйти из зала, сразу пойти на второй этаж, в кафе, и с облегчением отдаться обсуждению абсолютно увлекательной темы — какого цвета будет салон в твоей новой машине. Вернее, в моей. Это можно обсуждать очень долго. А когда эта тема будет исчерпана, сама собой появится другая — заказывать ли предпусковой обогреватель.


Дело в том, что эти холода не прошли для меня даром. Машина один раз очень подвела меня. И, по идее, предпусковой обогреватель, который греет не только двигатель, но и салон задолго до того, как ты подойдешь к машине, лишним в ней не будет. И дети будут, кстати, согреты.


Нельзя сказать, что они в эти холода намерзлись. Они, например, не ходили в детский сад. Ваня был откровенно рад этому. Он был настолько рад, что, когда я наконец объявил ему, что сегодня он пусть собирается в детский сад, он страшно переполошился. Он уже, наверное, думал, что больше никогда не надо ходить в детский сад. Нельзя сказать, что это такое уж для него наказание. Там, в конце концов, Катя его встречает как родного.


Нет, конечно, он ничем не напоминает в этом смысле другого Ваню, которого папа возил на санках каждое утро специально каждый раз разной дорогой, чтобы мальчик не заподозрил, куда это они едут ранним утром по свежему снегу. И все равно, мил человек, ребенка не обманешь, и Ваня начинал подозрительно оглядываться по сторонам, а потом тревожно говорил своему папе:


— Ой, чувствую я, ты меня в детский сад везешь...


Нет, Ваня относится к детскому саду гораздо лояльней. Но без фанатизма. Это Маша вообще не может жить без детского сада. То есть дело, конечно, не совсем в детском саде. Когда они не пошли из-за морозов в первый день, Маша даже как будто обрадовалась и чуть не весь этот день смотрела мультики по большому телевизору, который очень кстати к этим холодам починили. А на второй день она подошла ко мне и спросила:


— Папа, что, я снова не пойду в детский сад?


— Ты не рада? — переспросил я.


— Ну, еще один день я выдержу,— сказала она.


— А два дня?


— Не выдержу,— пожала она плечами.


— И что будет? — спросил я.


— Умру,— просто сказала она.


— Это из-за Вадика? — спросил я, и сердце мое оборвалось, ибо я знал ответ.


— Да,— подтвердила она.


— Погоди,— сказал я,— но ты же говорила, что он перестал приносить тебе по утрам из дома конфеты.


— Да. И я теперь его еще больше люблю, папа,— вздохнула Маша.


То есть он мучает мою дочь. Он истязает ее, этот маленький паршивец. То приносит конфеты, то не приносит. И когда не приносит, это еще хуже, чем когда приносит, потому что она страдает и, черт его знает, в самом деле любит его еще больше. Когда-нибудь у меня будет больше времени, я погружусь в эту проблему с головой и обязательно как-нибудь решу ее. Может, надо купить ей конфет на целый год вперед и выдавать по одной каждое утро. Правда, что-то подсказывает мне, что так я эту проблему могу и не решить.


У Вани с Катей в его группе отношения другие, просто дружеские. И с детским садом его не связывает ничего личного. Поэтому когда я объявил ему, что пора в детский сад, Ваня очень занервничал.


— Папа,— лихорадочно объяснял он мне,— понимаешь, я очень хочу сыра. И кашу я съем. Пойдем поедим сыра и каши. Сядем все вместе — я, ты, Маша, мама. Поедим сыра. Потом посмотрим "Питера Пэна". Потом вы спрячетесь. Я буду вас искать. У нас же большая дружная семья. Мы должны быть вместе.


Я смотрел на него с огромным удивлением. Ваня произносил все это чудовищной скороговоркой, но он хотел, чтобы его поняли, и поэтому говорил очень отчетливо, и я понимал каждое слово, абсолютно каждое. То есть когда он говорит так, что нельзя разобрать ни слова (а так случается время от времени), то это значит только, что он предпочитает замкнуться в себе. Нет, Ваня в это утро не хотел идти в детский сад.


— Я хочу сыра, папа! — повторял он, когда я надевал на него куртку.— Понимаешь, сыра!


— А я хочу пить,— говорила Маша.— У меня питьевой завтрак.


Но она-то еще больше хотела в детский сад.

— Ваня, ты будешь завтракать в детском саду,— сказал я.— Это понятно?


— Понятно, сэр,— буркнул он.


От "Питера Пэна" была очевидная польза.


И вот, сидя в кафе на втором этаже Театра клоунады, я понял, что салон машины моей будет бежевый. Ну, маркий, конечно. Но надо. Есть такое слово — надо. Когда очень хочется, то надо.


А без предпускового обогревателя можно и обойтись, в конце концов. Потому что на него денег не осталось.


И вот все это мы с моим товарищем решили и пошли в зрительный зал, потому что совсем скоро должно было начаться второе действие. Я пришел с четырьмя волшебными светящимися палочками, потому что столько у нас в этот день было детей (у Саши есть старшая, почти четырехлетняя, сестра Оля). Клоуны перед началом действия позвали Сашу на сцену и передали ей облако из воздушных шариков.


А я никак не мог отделаться от мыслей про этот бежевый салон. Вообще-то очень глупо заказывать машину с таким салоном. Ведь я, в конце концов, не один в нем буду сидеть. Дети очень любят ездить со мной в машине, и есть, давясь, осколки шоколадной скорлупы из раздавленных киндер-сюрпризов, и пинать друг друга грязными ботинками. Конечно, думал я, дети быстро сделают этот бежевый салон черным. Ну и что теперь, отказываться от бежевого салона?


Вот так я мучился, пока не увлекся другим сюжетом. Девочка Лиза стала там обладательницей золотого колечка. Оно помогало ей жить. Оно исполняло любую ее мечту.


И тогда я все решил насчет этого салона окончательно. Ну конечно, бежевый. Ну, может у меня, в конце концов, быть хоть одна своя мечта, которую я могу исполнить для самого себя?

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...