Знаете ли вы девушку по имени Барбара Миллисент Робертс, родившуюся в 1956 году в Америке, имеющую никогда никем не виденных родителей Роберта и Маргарет, не меньше шести младших братьев и сестер, несколько кузин, тридцать одну подружку и одного бойфренда, с которым после 43 лет "серьезных отношений" она рассталась? Знаете ли вы, что эта пожилая уже, прямо скажем, девушка за свою долгую жизнь сменила массу профессий (от Пилота до Палеонтолога, от Астронавта до Футболистки, от Игрока-в-бейсбол-из-высшей-лиги до Учительницы-языка-жестов), являлась клиенткой чуть ли не всех ведущих модельеров мира, рекламировала уйму брэндов, меняла наряды чаще, чем перчатки, представала миру брюнеткой, азиаткой, афроамериканкой, индианкой, несколько раз изменяла форму носа, челюсти, рисунок губ, размер груди и бедер, но, несмотря ни на что, оставалась такой, какой ее увидел мир,— курносой блондинкой с крупногабаритной челюстью и нечеловеческими пропорциями длинноногого и грудастого тела. Ну, все это и еще многое-многое другое вы, может быть, не знаете, но героиню новой книги издательства НЛО знают явно все. Линор Горалик помещает свой текст в пространство между двумя эпиграфами: первый, из "Детства Никиты", про коробочку для кукольных перчаток ("вы мальчик, вы этого не поймете"); вторым стала табличка на стекле автомобиля: "Хочу быть Барби. У этой сучки есть ВСЕ!" Здесь — краткая история кукол, мир Барби, мир вокруг Барби, Барби в России, проблемы сексуальности Барби и ее поклонников, семейные стратегии, феминизм, гендерные практики, социология Барби-фанатства... и искренний интерес автора к феномену. Написано немного путано, но очень страстно. Полностью удовлетворены и любовь, и ненависть к самой великой блондинке ХХ века.
Доната Митайте. Томас Венцлова / Перевод с литовского М. и Т. Чепайтисы. М.: Baltrus; Новое издательство
Их было несколько, "ахматовских мальчиков". В гении из всех вышел один Бродский, остальные либо остались в его тени, либо демонстративно этого ухода ровесника в вечность не заметили, либо объясняли всем и на каждом шагу, что произошла нелепая и несправедливая ошибка. Томас Венцлова никому ничего не объяснял, писал и пишет стихи, преподает в Йельском университете. В Литве он мог бы быть поэтом номер один, но его поэзия не подразумевает привязанности к "географии проживания", скорее — к географии переживания. Его могли бы ценить в России — но мало знают, далеко не все переведено. В Америке он тоже больше не поэт, но литературовед, мыслитель, бывший диссидент, герой громких и важных слов, сказанных о нем тем же Бродским и Чеславом Милошем. Ускользающую во всей этой путанице фигуру пытается прорисовать литовский литературовед Доната Митайте. Ее пафос — пафос справедливости, возвращения героя. Наш (русский, сторонний) интерес — факты, воспоминания, быт, слова. Все, из чего складывается история Томаса Венцлова — самого тихого и самого независимого сегодня от этого статуса "ахматовского мальчика".