Под статью подвели не всё
Россия недовольна проектом конвенции ООН по борьбе с киберпреступностью
На этой неделе в Вене прошли финальные подготовительные консультации Спецкомитета ООН по разработке универсальной конвенции по борьбе с киберпреступностью. Россия продвигает идею выработки такого документа с 2017 года, и теперь в конце января — начале февраля государствам предстоит в ходе голосования одобрить его финальную версию. Между тем лежащий сейчас на столе переговоров черновик конвенции местами существенно отличается от того, что ранее предлагалось Москвой, и власти РФ не уверены, что за оставшееся время получится «выправить дисбалансы».
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
Межсессионные консультации Спецкомитета ООН по разработке универсальной конвенции о противодействии использованию информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) в преступных целях состоялись на площадке ООН в Вене. Встреча важная: уже через две недели в Нью-Йорке страны—участницы этого процесса должны проголосовать за итоговый вариант глобальной конвенции. В идеале консенсусом, но если его не будет, то двумя третями голосов.
Создать Спецкомитет изначально предложила Россия, которая с 2017 года продвигает на уровне ООН инициативу принятия альтернативы Будапештской конвенции Совета Европы о компьютерных преступлениях. Этот документ, вступивший в силу в 2004 году, сегодня является наиболее значимым межправительственным механизмом по борьбе с киберпреступностью: его подписали и ратифицировали 68 стран (в основном западных). Российские же власти считают Будапештскую конвенцию инструментом вмешательства во внутренние дела других государств и нарушения их суверенитета. Усилия Москвы направлены на замену этого документа ооновской конвенцией, которая была бы приемлема для всех государств.
В 2019 году Россия добилась принятия Генеральной Ассамблеей ООН резолюции 74/247 о создании Специального комитета для «разработки всеобъемлющей международной конвенции о противодействии использованию информационно-коммуникационных технологий в преступных целях». Большинство западных стран изначально выступили против этого: они были нацелены не на выработку нового документа, а на расширение ареала действия Будапештской конвенции. Однако в итоге западные государства пересмотрели свой подход и активно подключились к работе Спецкомитета. В его сессиях, по данным МИД РФ, приняли участие профильные эксперты из более чем 160 стран и 200 неправительственных организаций.
Последняя (седьмая по счету) сессия должна состояться 29 января — 9 февраля. Однако, судя по комментариям российских официальных лиц, ситуация накануне голосования по черновику конвенции непростая. «После шести переговорных сессий Спецкомитета есть все основания полагать, что западники включились в переговорный процесс, имея в виду максимально размыть и выхолостить новую договоренность»,— написал на днях в своем Telegram-канале постоянный представитель России при международных организациях в Вене Михаил Ульянов.
Дипломат напомнил, что, согласно резолюции 74/247 Генассамблеи ООН, задача состоит в разработке «всеобъемлющей конвенции».
«Исходя из этого, Россия настаивает на криминализации широкого круга преступлений в информационном пространстве. Западники же под различными предлогами стремятся как можно больше заузить сферу охвата соглашения,— отметил он.— К тому же они продвигают в текст сомнительные "правочеловеческие" положения, недобросовестное применение которых способно существенно снизить эффективность борьбы с преступностью в сфере ИКТ».
Ситуацию на переговорах Михаил Ульянов назвал «очень сложной». «Переговорный процесс подходит к концу. В конце января — начале февраля в Нью-Йорке состоится заключительная сессия Спецкомитета. Удастся ли на ней выправить дисбалансы, покажет время»,— отметил дипломат. При этом он напомнил, что преступления в киберпространстве «наносят колоссальный ущерб мировой экономике», и выразил надежду, что «международному сообществу все-таки удастся договориться о результативных мерах по борьбе с этим злом».
В свою очередь, спецпредставитель президента РФ, директор департамента международной информационной безопасности МИД РФ Артур Люкманов в интервью «РИА Новости» отметил, что Россия при продвижении своей позиции опирается «на поддержку широкого пула единомышленников из государств Азии, Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки». «Используем оставшееся до конца работы Спецкомитета время для насыщения проекта конвенции приоритетными для нас установками. Приложим все усилия, чтобы выйти на принятие всеохватной договоренности, которая отвечает устремлениям большей части развивающегося мира»,— сказал он.
Напомним, свой первый вариант альтернативы Будапештской конвенции Россия внесла на рассмотрение ООН еще в 2017 году (см. “Ъ” от 14 апреля 2017 года). В 2021-м Россия представила вторую версию документа. Обновленный 55-страничный проект подготовленной Россией конвенции строился на принципе «поощрения международного сотрудничества при соблюдении суверенитета отдельных государств». Документ, подготовленный при участии Генпрокуратуры, МВД, МИДа и других профильных ведомств, охватывал 23 вида киберпреступлений и описывал порядок взаимодействия государств в вопросах выдачи киберпреступников и оказания правовой помощи по уголовным делам. Власти РФ надеялись, что российский проект документа станет «канвой для обсуждения» будущей глобальной конвенции (см. “Ъ” от 30 июля 2021 года).
Многие из российских предложений действительно вошли в лежащий сейчас на столе переговоров черновик ооновской конвенции (он называется «нулевой»), но не все.
Судя по опубликованному в ноябре проекту текста, криминализовать предполагается 11 видов правонарушений. В частности, в документ не вошли положения о криминализации использования кибертехнологий для подстрекательства к подрывной деятельности, экстремизму и терроризму. Западные переговорщики (включая представителей неправительственных организаций) отметили, что у государств нет общепринятой трактовки этих терминов, и выразили опасения, что включение соответствующих статей в конвенцию позволит авторитарным правительствам усилить борьбу с инакомыслием в интернете.
В Госдепартаменте США, в частности, пояснили, что Вашингтон будет «добиваться консенсуса в отношении выработки узконаправленного инструмента уголовного правосудия, который будет способствовать развитию международного сотрудничества в борьбе с киберпреступностью, соблюдая при этом права человека и поощряя участие в этом процессе заинтересованных сторон».
«Есть условное деление на преступления, которые невозможны без компьютеров и интернета (cyber-dependent crime), и ранее существовавшие виды преступлений, которые видоизменились с появлением кибертехнологий (cyber-enabled crime). Западные страны выступают за то, что новая конвенция должна ограничиться первой категорией, Россия, Китай и ряд других стран выступают за более широкий охват и включение большего количества составов преступлений»,— пояснил “Ъ” эксперт по информационной безопасности, автор Telegram-канала «Кибервойна» Олег Шакиров.
Собеседник “Ъ” видит два пути дальнейшего развития событий. Первый: страны принимают конвенцию примерно в том виде, в котором она есть сейчас, то есть со слишком узким, с точки зрения России, охватом, при этом российские переговорщики стараются на последнем этапе добиться включения в документ важных для себя правок.
«Россия сигнализирует недовольство тем, в какую сторону повернул переговорный процесс, но одновременно она, как его инициатор, меньше всего заинтересована в провале»,— полагает эксперт.
Он обращает внимание на то, что в проекте конвенции есть статья, касающаяся криминализации преступлений, предусмотренных другими договорами. «Это означает, что глобальная конвенция фактически может быть дополнена региональными соглашениями, на которые будут соглашаться отдельные группы стран. Показательно, что в ноябре на встрече Группы экспертов ШОС по международной информационной безопасности обсуждалась возможность разработки под эгидой этой организации договора о борьбе с использованием ИКТ в преступных целях»,— отметил Олег Шакиров.
Второй вариант: принятие дополнительных протоколов к конвенции, которые могут расширять ее охват для желающих стран. Те же, кто не согласен, смогут воздерживаться. «Так что конвенция, если она будет принята, сможет стать основным, но не единственным международным соглашением по борьбе с киберпреступностью»,— допустил эксперт, оговорившись, впрочем, что пока неясно, «как это все будет работать».
Консультант по интернет-безопасности компании Positive Technologies Алексей Лукацкий же в беседе с “Ъ” отметил: «Любая борьба с преступностью базируется на том факте, что мы можем обнаружить преступника и доказать его виновность, но в мировой практике как не было, так и нет адекватных механизмов для более или менее точной атрибуции киберпреступлений, исключая подход highly likely». «Это связано в первую очередь с тем, что интернет технически не готов к однозначному определению авторства тех или иных действий,— пояснил он.— На это также накладывались различные юрисдикционные проблемы, отсутствие четкого определения списка компьютерных преступлений, а также государственная и межгосударственная бюрократия, к которым добавилось тотальное недоверие между ключевыми игроками интернет-рынка (Россией, Западом, Китаем)». В таких условиях любая конвенция, даже если ее примут, по словам эксперта, «обречена остаться не более чем документом о намерениях, а не реально действующим инструментом».