премьера кино
В московском кинотеатре "5 звезд" вышла в прокат самурайская драма "Скрытый клинок" (The Hidden Blade), которой ветеран японского кино Едзи Ямада продолжает свое сдержанное и неспешное описание быта феодальной Японии. В принципе его новый фильм можно рассматривать как сиквел "Сумеречного самурая" (Twilight Samurai), благодаря которому четыре года назад режиссер Ямада был открыт для широкой западной публики и обратил на себя внимание ЛИДИИ Ъ-МАСЛОВОЙ.
Несмотря на колюще-режущее название, как и "Сумеречный самурай", "Скрытый клинок" содержит совсем немного сцен фехтования. Вместо романтического представления о самурае, как о не знающем жалости кровожадном воине, путь которого усеян трупами, Едзи Ямада предлагает рассказ о человеке, который меньше всего на свете хотел бы кого-то убить. Почти все два часа герой остается девственным в этом смысле, достает свой меч, только чтобы почистить, и искренне поражается реакции одной маленькой девочки, которая признается, как боялась, когда впервые увидела самурая: "У него же меч! Он меня сразу зарубит, если что".
В "Скрытом клинке" Ямада на новый лад пересказывает практически ту же историю, что и в "Сумеречном самурае", но таким уже немного заплетающимся языком, как будто его клонит в сон. Все равно это довольно любопытно, хотя и не для каждого зрителя, развращенного агрессивной, суетливой западной манерой повествования. От произведений 75-летнего японца, явно достигшего одной из последних стадий просветления, веет таким умиротворением, что на некоторое время после просмотра в голове и душе воцаряются какая-то кристальная ясность и абсолютное понимание, что хорошо, а что плохо.
Нравственная тематика "Скрытого клинка" все та же — как трудно следовать кодексу чести среди бесчестных людей, постоянно вынуждающих тебя на компромисс. В историческом смысле таким компромиссом в фильме является проникновение в Японию из Европы огнестрельного оружия, означающего отмирание самурайской культуры и превращение самураев в банальное пушечное мясо. Впрочем, грусть по этому поводу у Едзи Ямады прекрасно сочетается с юмором, и он вставляет в картину несколько комических сценок, когда самураев учат заряжать пушки по западной науке, маршировать и бегать по-новому, "по-английски".
Дискуссии о том, является ли огнестрельное оружие путем самурая, или все-таки путь самурая — это когда на врага идут с мечом и копьем, вдруг прерываются внезапным вопросом начальника к герою: "А ты когда женишься?". "А при чем здесь пушки и моя женитьба?" — пугается герой и получает исчерпывающий ответ: "В мире все связано, дурак". Жениться дурак категорически не готов, потому что всю жизнь влюблен в девушку, прислуживавшую в доме его матери. После смерти хозяйки служанка вышла замуж, да так неудачно, что, когда герой решает навестить ее в новой семье, она уже и ходить практически не может: лежит, болеет, накрывшись одеялком, и говорит слабым голосом. Приходится ему забрать любимую от угнетателей и, посадив на закорки, принести к себе для ведения домашнего хозяйства. Сам он при этом ощущает неловкость: "Посреди бела дня самурай приносит в дом чужую жену на собственной спине", и действительно, вскоре по деревне распространяются слухи, что она ему не только домработница, и ей приходится покинуть его дом, несмотря на очевидную взаимную симпатию.
В служебной сфере тоже засада: несмотря на все отвращение героя к убийству, ему поручают убить беглого заговорщика, который к тому же оказывается его старым другом. Делать нечего: приходится идти к учителю, который дает бывшему ученику универсальный, хотя и трудновыполнимый совет не напрягаться и показывает смертельный прием "коготь дьявола", он же "скрытый клинок". Блестящий кунштюк этот, однако, пригодится герою не при выполнении подневольного задания, а при втором и последнем в его жизни убийстве, которое он совершит уже по зову сердца и из чувства справедливости. И до этого кульминационного момента, находящегося по неторопливости режиссера в самом конце фильма, действительно стоит высидеть те два часа, пока самураи задумчиво считают свои коку риса, ловят разбежавшихся по двору кур и колют дрова.