"Из прошлого" (Out of the Past, 1947)
Нуар никогда не отличался внятностью. На съемках "Большого сна" (1946) Говарда Хоукса актеры даже потребовали встречи со сценаристом и режиссером, чтобы хоть кто-нибудь объяснил им, что, в конце концов, происходит и кто кого убил. Но фильм Жака Турнера "Из прошлого", считающийся бесспорным шедевром нуара, бьет все рекорды. Разбираться в происходящем на экране бессмысленно, можно только погрузиться в зловещую игру светотени и смириться с мыслью, что герои обречены на смерть по той единственной причине, что им угораздило стать героями нуара. К тому же большая часть фильма — раздутый флэшбек: Джефф, работник на бензозаправке, несущий на лице печать рока (Роберт Митчем), неожиданно приглашенный гангстером Уайтом (Кирк Дуглас), по дороге на "стрелку" объясняет девушке, в которую влюблен, что связывает его с криминальным подпольем. В прошлой жизни он был частным детективом и по просьбе Уайта разыскивал его любовницу, убившую бухгалтера мафии и укравшую кругленькую сумму. Он ее, конечно, нашел на свою голову, поверил, что девушка ни в чем не виновата, и встал на путь, ведущий к смерти, пусть и отсроченной: нуар никогда не забывает ошибки прошлого, за которые рано или поздно придется расплатиться сполна. На фоне запутанной интриги величественно сияет кристально чистая мораль нуара: никогда не верь женщине, все они — предательницы, секс — самый большой обман в мире. Турнер, режиссер недооцененный, но, возможно, великий, отличался от своих коллег связью с европейской романтической традицией. Сын знаменитого французского режиссера Мориса Турнера, он работал то в Европе, то в Голливуде, где, в частности, радикально обновил жанр фильма ужасов. В снятых им в начале 1940-х годов "Людях-кошках", "Человеке-леопарде" и "Я гуляла с зомби" он никогда не показывал источник ужаса, от которого дрожали и герои, и зрители. Работа намеками оказалась гораздо эффективнее, чем мастерство спецэффектов. Так и в этом фильме он не пересказывает криминальный сценарий, а создает зыбкую вселенную, в которой никому нельзя верить и никто не избежит сужденной ему пули.
"Любовь на траве" (L`Amour par terre, 1984)
Название переведено с французского языка с точностью до наоборот. Никакая это не "Любовь на траве", а "Амур на земле". Имеется в виду статуя Амура, которую две молодые актрисы невзначай разбили, а на следующее утро обнаружили нетронутой на том же постаменте. Эпизод, характерный для режиссера Жака Риветта, одного из пионеров и теоретиков "новой волны". На протяжении сорока лет карьеры он каждым своим фильмом утверждает, что мир — это не только театр, но еще и заговор: вековечный, безжалостный, не знающий осечек, но при этом настолько эзотерический, что, возможно, не имеет вообще никакого смысла. Этакий масонский сон, которому снится другой масонский сон. Вот и в "Любви на траве" двух дебютанток, практикующих "квартирный театр", и их коллегу заманивают на виллу некоего мецената, где и запирают на неделю. Они должны репетировать еще не дописанную хозяином пьесу. Их пугает слуга, грудью закрывающий путь в комнаты, хранящие память об исчезнувшей возлюбленной хозяина. У них вызывает галлюцинации ошивающийся на вилле волшебник. Они подозревают, что над ними ставят некий эксперимент. Тщетно было бы надеяться, что хотя бы в финале Риветт расставит точки над i. Нет, нет, решение разгадки режиссер предложит, но оно окажется не более внятным, чем вся та морока, которая приключилась с актрисками.
