Жизнь или выбор
Наталья Костарнова о том, как сторонники запрета абортов в 2023 году обращались к опыту 1936-го
До 2023 года о запрете абортов в России говорили разве что представители РПЦ, которым это полагается в соответствии с вероучением, да одиозные депутаты вроде Виталия Милонова. Он еще в 2019 году, до того, как это стало мейнстримом, предлагал приравнять аборты к убийствам и ввести за них уголовную ответственность. Однако в 2023 году предложения если не полностью запретить, то по крайней мере сильно ограничить аборты стали звучать настолько часто, что под конец года первым лицам государства пришлось напомнить: полный запрет не предполагается, а борьба с абортами — не единственный способ коррекции демографической ситуации.
Сторонники pro-life в 2023 году в России наступали на сторонников pro-choice c неумолимостью консерваторов недружественных стран
Фото: Марина Мамонтова, Коммерсантъ
Сторонники pro-life в 2023 году в России наступали на сторонников pro-choice c неумолимостью консерваторов недружественных стран
Фото: Марина Мамонтова, Коммерсантъ
Очередной звонок прозвенел в августе: Мордовия вдруг приняла закон о запрете склонения к прерыванию беременности и пропаганды абортов. Корреспондент “Ъ” не нашла тогда убедительных объяснений такой расторопности — разве что одно совпадение: член Общественной палаты Мордовии Наталья Москвитина — по совместительству руководитель фонда «Женщины за жизнь», который «представляет, продвигает и отстаивает идеи пролайф (pro-life — первоначально американское обозначение сторонников запрета абортов, в противоположность pro-choice — сторонникам безусловного сохранения за женщиной права выбора.— “Ъ”)». Вице-спикер Госдумы Анна Кузнецова поблагодарила главу Мордовии Артема Здунова за достойную позицию, и далее, как снежный ком, покатились по регионам инициативы запретить, оштрафовать и в конце концов склонить женщин к деторождению. «Венцом» стал внесенный недавно в Госдуму законопроект нижегородских депутатов о запрете проводить прерывание беременности в частных клиниках. И пока парламентский комитет по охране здоровья вырабатывает позицию на этот счет, сторонники и противники запрета абортов обращаются к опыту СССР.
В Российской империи как в православном государстве искусственное прерывание беременности, понятно, считалось преступлением и каралось тюрьмой.
Советская Россия в 1920 году стала первой страной в мире, в которой аборты легализовали. Это решение было следствием расширения прав советских женщин и обновления медицинской этики.
Далее абортное законодательство то ужесточалось, то наоборот, пока в 1936 году не вышло постановление ЦИК и СНК СССР «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и некоторые изменения в законодательство о разводах».
Как и в наши дни, инициаторы запрета надеялись таким образом увеличить численность населения. В самом тексте постановления говорилось, что правительство пошло «навстречу многочисленным заявлениям трудящихся женщин». И нынешние сторонники вывода абортов из спектра услуг частных клиник заверяют, что «частные клиники сами приходят и просят освободить себя от абортов».
Кандидат экономических наук, доцент кафедры демографии Института демографии ВШЭ Виктория Сакевич указывает, что после запрета абортов в 1936-м советская власть предприняла немало усилий, чтобы дать ему идеологическое обоснование. Вот, например, выдержки из статьи видного партийного деятеля Арона Сольца: «Нам нужны все новые и новые борцы — строители этой жизни. Нам нужны люди. Аборт, уничтожение зарождающейся жизни, недопустим в нашем государстве строящегося социализма (…) Наша советская женщина не освобождена от той великой и почетной обязанности, которой наделила ее природа: она мать, она родит. И это, бесспорно, дело большой общественной значимости». Пояснительная записка к законопроекту о выводе абортов из частных клиник местами перекликается с текстом почти 90-летней давности до степени смешения: «На здравоохранение возложены мероприятия в реализацию национального проекта "Демография" в рамках проекта "Финансовая поддержка семей при рождении детей". Каждый рожденный ребенок ценен и важен для общества. Увеличение рождаемости возможно в том числе за счет уменьшения количества случаев искусственного прерывания беременности по желанию женщины».
Народный комиссар здравоохранения Николай Семашко в газете «Медицинский работник» в 1937 году опубликовал статью «Какой замечательный закон! (К отмене абортов в СССР)». В 1939 году в газете «Красногвардейская правда» было опубликовано письмо многодетных матерей Иосифу Сталину, посвященное трехлетию выхода постановления: «Многодетные матери благодарят товарищ Сталина, партию и правительство за этот исторический документ, который является законом счастливого материнства. В своем письме матери обещают вырастить здоровых, жизнерадостных детей, горячих патриотов нашей великой родины». Сейчас вице-спикер Думы Анна Кузнецова, мама семерых детей, говорит: «Задача государства — чтобы нравственный, ценностный выбор был сделан в пользу жизни, в пользу рождения малышей».
С точки зрения риторики в этом нет ничего уникального: консерваторы в ряде ныне недружественных стран отстаивали и продолжают отстаивать запрет абортов с помощью тех же аргументов: ценна и нужна каждая жизнь. Правда, далеко не во всех случаях этот же тезис удается распространить и на поддержку материнства.
Противники же запрета или ограничения абортов (среди них значительно больше врачей, тогда как за запрет ратуют скорее общественники, чем медики) указывают, что советский закон не привел к увеличению рождаемости. Точнее, как пишет Виктория Сакевич, желаемый эффект был лишь в первый год его работы: например, в ленинградских больницах в первой половине 1936 года было произведено 43,6 тыс. операций по прерыванию беременности, а во второй половине года — всего 735; число рождений в Москве увеличилось с 70 тыс. в 1935 году до 136 тыс. в 1937-м. Однако уже к 1940-му рождаемость вернулась к прежнему уровню. По некоторым данным, за первые три года запрета в стране могли произвести более миллиона нелегальных абортов, и далее по миллиону подпольных абортов ежегодно. Три четверти таких внебольничных операций выполняли люди без медицинского образования, и каждая третья «криминалка» поступала в больницу с угрожающим жизни сепсисом. В 1940-х от последствий плохо выполненного аборта умирали не менее 2 тыс. женщин в год. К 1950-м смерть от аборта составляла уже 70% материнской смертности. В итоге в 1951 году советская власть расширила перечень показаний к медицинскому аборту, а в 1954 году легализовала прерывание беременности, хотя никогда не позиционировала его как социально поощряемый выбор.
Сторонники борьбы за нерожденные жизни заявляют, что госпожа Сакевич и другие исследователи плодят ничем не подкрепленные мифы. Так, председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства иерей Федор Лукьянов утверждает, что непонятно, сколько материнских смертей в период запрета абортов пришлось на криминальные аборты, и, по сути, заявляет, что смерть 2 тыс. женщин в год не слишком заметна на фоне общей численности населения СССР: «Сколько же всего было населения в 1940 году? Почти 200 млн. То есть процент [умерших женщин] по отношению к численности населения — минимальный»,— говорил он в интервью “Ъ”. Советский опыт борьбы с абортами иерей считает удачным: по его оценке, даже Великая Отечественная война не помешала рождаемости подниматься, «потому что человеку свойственно дарить жизнь, ему свойственно любить». Вопрос о том, можно ли считать запрет абортов единственной причиной сохранения демографического роста в СССР в середине XX века, остается, как правило, за рамками дискуссии.
Отметим, в наши дни борьба с абортами идет на фоне их неуклонного снижения: с пика в 4,6 млн случаев в 1988 году число таких операций в России к 2015 году уменьшилось в 5,5 раза, до 800 тыс.
Сейчас, по официальным данным, в год делается 500 тыс. абортов, из них искусственных прерываний — около 370 тыс. А, между прочим, еще в 2004 году, по данным ООН, Россия возглавляла список лидеров по числу абортов — показатель достигал 53,7 на 1 тыс. женщин. К снижению страна пришла, не прибегая к запрету.
Будет ли принят и получит ли развитие законопроект нижегородских депутатов, будет понятно в следующем году. Впрочем, под конец 2023 года первые лица страны попытались, кажется, остудить некоторые особенно буйные головы. Президент Владимир Путин во время декабрьских «Итогов года» пояснил, что власти, конечно, заинтересованы в том, чтобы женщины принимали решение в пользу сохранения жизни ребенка. Но при этом должны соблюдаться права и свободы женщин. Глава государства напомнил об издержках советской антиалкогольной кампании второй половины 1980-х, а затем будто бы противопоставил варианты решения демографических проблем: «Запрещать продавать препараты, прерывающие беременность, или улучшать социально-экономическое положение в стране, повышать уровень благосостояния, реальных заработных плат, социального обслуживания, помощи молодым семьям по приобретению жилья». Незадолго до Владимира Путина председатель Совета федерации Валентина Матвиенко пообещала не запрещать аборты и не криминализовать их, но все же двигаться к тому, чтобы россиянки прерывали беременность только по двум причинам — в случае насилия либо по медицинским показаниям.
Фотогалерея
Самые обсуждаемые в СМИ события года
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Ibraheem Abu Mustafa / Reuters
Фото: Petros Giannakouris / AP
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Карбинов / купить фото
Фото: Alina Smutko / Reuters
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Виктор Коротаев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Рамазан Рашидов / ТАСС
Фото: Коммерсантъ / Алексей Смагин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Витвицкий / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото