премьера кино
Фильм Сэма Мендеса "Морпехи" — один из редких образцов кинопродукции, на отсмотре которой женщин практически не увидишь ни на экране, ни в зале. Два часа в сугубо мужской компании провел АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Народ иногда хихикал, выходил по маленьким делам, но исправно возвращался назад. Все-таки любопытно поглядеть, как воюет самая амбициозная армия в мире, которой, видно, на роду так и не написано погеройствовать в настоящей войне. Даже прошлые достаточно кровавые боевые кампании американцев теперь воспринимаются как продукты виртуальной фантазии: вторая мировая — "Спасти рядового Райана", Вьетнам — "Апокалипсис сегодня" и "Охотник на оленей". Киноклассику крутят морпехам, вызванным творить бурю в пустыне, и оголтелый пацифизм старых кинолент нисколько не убивает боевого пыла и жгучего желания "намылить иракцам задницы".
Проблема в том, что врага не то что замочить — не удается просто-напросто увидеть. Приходится повторять как заклинание: "Карабинов много. Этот карабин — мой. Это мое оружие. Без моего оружия я ничто". Даже когда дело доходит до вроде бы настоящего боя, лица солдат забрызганы не кровью, а нефтью, посыпаны не порохом, а песком. Это почти все равно как если бы ты смотрел войну по телевизору и задавал вопрос: так идет ли она на самом деле или только снится? Об этом говорит и данный от первого лица главного героя закадровый текст: "Блуждали по воображаемым минным полям, бросали гранаты в пустоту, стреляли по призракам". И даже плакали, когда осознавали, что так и не удалось сделать ни одного настоящего выстрела.
"Морпехи" поставлены по мемуарам Энтони Своффорда, прошедшего первую войну в Заливе с "Посторонним" Камю под мышкой, а потом вернувшегося на гражданку преподавать литературу. Морпехи вообще образованные ребята, поминают Хемингуэя ("Тут мы сжигаем жир наших душ"). Однако все происходящее с новоиспеченными Хемингуэями скорее напоминает затянувшуюся учебку с легкой для русского опыта дедовщинкой, политкорректными национальными отношениями, скромным выпивоном и почти полным равнодушием к куреву. Помимо футбола в противогазах и сжигания солдатского дерьма в аккуратных контейнерах главные испытания, что выпадают на долю морпехов, так сказать, экзистенциальные (для того и сгодился Камю). Тоска. Потеря идентичности. Страх жизни и влечение к смерти.
К счастью, фильм не превращается в философский трактат. Поскольку перед нами молодые, физически крепкие ребята, онтологические проблемы выплескиваются на поверхность в гораздо более простых выражениях, энергичных глаголах и конкретных существительных, среди которых "члены" и "яйца" занимают самое почетное место. Буря в пустыне сводится к отчаянной мастурбации, соплям и страданиям по поводу развратных невест, только и ждущих, чтобы изменить своему парню с первым встречным. Не превращается кино и в пародию, в олтменовскую сатиру на войну: Сэм Мендес сохраняет серьезный, подспудно романтический тон в рассказе о тех, кто напрасно убивал время в чужой стране среди почерневших песков. Да, они оказались чужими, посторонними в этой первой нереальной войне, но их утонченные мужские души закалились, а присущая им нежность глубоко затаилась внутри, покрывшись твердой брутальной коркой. Теперь они готовы к тому, чтобы вынести и измены своих жен, и годы воздержания, и крепнущую догадку о бессмысленности жизни как таковой.
Вот, собственно, и все, что следует сказать о "Морпехах", если не вторгаться в специфику замечательного сновидческого изображения и не переводить разговор на юного артиста Джейка Джилленхола, достаточно чувствительного и слезоточивого, чтобы играть настоящих мужчин на грани нервного срыва. После этого фильма и "Горбатой горы" очевидно, что появилась новая звезда. Приятно также, что морпехи однозначным жестом выражают свое компетентное мнение о причинах и механизмах войны: "На хрен политику. Мы здесь. Остальное по фигу". И только — по доброй американской традиции — финал этой честной ленты оказался подпорчен: Своффорд произносит монолог о том, что он навсегда останется морпехом, даже пеленая младенцев в колыбели. Это мы уже и так поняли.