выставка современное искусство
В Государственном центре современного искусства открылась чешская выставка "В межвременье". ГЦСИ, в прошлом году представлявший польских художников, продолжает знакомить московскую публику с искусством бывших соцстран. Навыки жизни в межвременье, где, по мысли куратора выставки Власты Чикаговой-Ноширо, оказалось и современное искусство, и сама Чехия, переживающая недавнее вступление в Евросоюз, пыталась освоить ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Нельзя сказать, чтобы кураторская концепция, связывающая новые технологии в искусстве с политическими переменами в Чехии, действительно прочитывалась в экспозиции. Виртуализация, связанная или не связанная с искусством новых технологий, предстает как опыт скорее интимный, нежели общественный. Даже самый маститый из участников выставки — художник Иржи Давид, известный московским зрителям своим публицистическим проектом "No compassion" — созданными при помощи компьютерного монтажа снимками плачущих Джорджа Буша, Владимира Путина, Ясира Арафата, в ГЦСИ представлен довольно скабрезными компьютерными играми уже не в политику, а в новейшую историю искусств. Например, ремейком знаменитого снимка Роберта Мэпплторпа "Человек в полиэстровом костюме", в котором, в отличие от оригинала, ширинка персонажа благопристойно застегнута. Или пародией на классическую работу Гилберта и Джорджа: кадром с двумя идентичными персонажами, выкрашенными серебрянкой. Правда, своих персонажей Иржи Давид снабдил тем самым, что он отобрал у героя Мэпплторпа — гениталиями, причем один из серебряных людей наделен мужскими половыми органами, а другой — женскими.
Более юные участники выставки, многие из которых — ученики Иржи Давида, принимают пресловутую виртуальность как нечто само собой разумеющееся. Некоторые и вправду с увлечением и знанием дела работают с новыми технологиями — как, например, Федерико Диас, представленный эффектными видеофильмами в духе "Матрицы". Другие создают фиктивную реальность при помощи более традиционных средств. Инсталляция Милана Салака "Жизнь виртуальных пилотов" стилизована под стенд какого-нибудь кружка любителей старой авиатехники: тут есть номерные знаки, перерисованные с аэропланов 1910-х годов, сломанный пропеллер, трогательные, стилизованные под старые снимки черно-белые акварели, на которых художник и его друзья предстают в облике немецких асов первой мировой. Автор серии "Албанское бегство" Ян Кадлец с не меньшим увлечением играет уже не в самолетики, а в кораблики. Его проект — это цикл больших фотографий гордо рассекающих бурные волны парусников, изобретательно сделанных из старых ботинок и прочих вроде бы не приспособленных для навигации бытовых предметов.
В пресловутом "межвременье", зазоре между эпохами и технологиями, молодые чешские художники обосновались вполне комфортно. Кто-то, как, например, Михал Несазал, создает компьютерные принты с кислотно-мультяшными ландшафтами. Кто-то по старинке занимается живописью вполне салонного толка — как, например, Патриция Фексова, рисующая голых девушек с CD-плеерами. Приостановка и зависание времени тревожит только одного из участников выставки — Милана Цейса. В пояснениях для монтажа выставки он особо настаивал на том, что три напоминающих бомбы с часовым механизмом прибора, являющиеся элементами его инсталляции "Папа, мама и я", ни в коем случае нельзя оставлять отключенными от сети больше чем на два дня — именно столько могут проработать аккумуляторы. Таймеры отсчитывают минуты и секунды жизни самого художника и его родителей. В момент создания инсталляции Милан Цейс выставил на счетчиках точное количество секунд, прожитых к тому времени героями проекта. Отныне приборы, каждый из которых отмечен отпечатком ладони или пальца той персоны, чье время жизни он отсчитывает, должны работать бесперебойно.
Сентиментально-хайтековский проект Милана Цейса перекликается с нашумевшим произведением московского художника Давида Тер-Оганьяна, пугавшего публику объектами-бомбами, впрочем, совершенно безобидными: таймеры были прилеплены к пакетам и банкам со всевозможной едой. Видимо, желание взорвать затянувшееся межвременье и вправду знакомо многим обитателям бывших соцстран.