Футуристы и фаталисты

В минувшие выходные политики и политтехнологи изложили друг другу свое видение политического будущего страны. Плоды этих размышлений они представили в рамках двухдневного конгресса Российской ассоциации политических консультантов (РАПК). Вынесенные на суд коллег концепции оказались весьма разноплановыми в отличие от внутриполитического консенсуса, проявившегося в выступлениях вполне однозначно.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Конгресс РАПК утром 15 декабря открыли представители четырех парламентских партий (приглашением пренебрегли только «Новые люди»). «Будущее — это желаемый образ настоящего»,— начал сразу с главного замсекретаря генсовета «Единой России» (ЕР) Сергей Перминов. Стабильной системе присущи несколько характеристик: работающие институты, устоявшиеся политические традиции и межэлитный консенсус, указал он: «Мы с вами за последние 30 лет построили эту политическую систему и не играем в людоедскую сомалийскую традицию, где сильный поедает слабого».

По мнению единоросса, разворачивающееся глобальное идеологическое противостояние бросает вызов интегрированным в систему игрокам, и победителем здесь станет «партия, которая поймет новый язык» и абсорбирует новый общественный запрос.

Первый зампред ЦК КПРФ Юрий Афонин тоже признал наличие глобальных вызовов, хотя и с марксистских позиций: «У изменений есть первоисточник — изменение экономических отношений». Модель развития России, констатировал он, меняется от периферийно-капиталистической (ресурсной) к «переориентации на другие рельсы и других (незападных) партнеров», а вместе с ней меняется и общественное восприятие знакомых (советских) практик и установок. «Конечно, учитывая роль президента, наличие весомой политической силы в лице наших оппонентов из ЕР оспаривать никто не может»,— признал коммунист, но «в реальной политической конкуренции страна будет подходить к двухпартийной системе». Второй силой, разумеется, станет КПРФ, и само ее наличие обеспечивает работой собравшихся в зале, иронизировал докладчик: «Власть обращается к вам, чтобы бороться в первую очередь с нами, и существование КПРФ — это существование института политтехнологов. Поэтому рекомендую вам активно поддерживать нас».

Замглавы центрального аппарата ЛДПР Владимир Костин обошелся без партийной агитации и предложил вместе поработать над возвратом доверия к системе власти в целом. «Я бы определил две России — голосующая и неголосующая, и, что там происходит, мы можем судить только по соцопросам, которым сами не доверяем,— рассуждал партиец.— Значит, все мы недостаточно интересны». С окончанием СВО, предположил он, «замороженная внутренняя политика станет оттаивать», а население «быстро политизируется», поэтому оппозиции следует задуматься «над тем, чтобы стать интересными», а властям — над усилением политической конкуренции: «Вернуть конкуренцию равно вернуть доверие».

Секретарь президиума центрального совета «Справедливой России — За правду» по политическим вопросам Дмитрий Гусев также предложил обострить конкуренцию: «Какое возможно развитие в рамках консенсусной демократии?» Процедуры и правила при этом важно блюсти, оговорился он, но действовать необходимо оперативно: «Все проблемы возникают от неопределенности того, как мы будем строить политическую систему: нас ждет победа, но как мы будем с ней жить?».

Впрочем, рядовые граждане как раз ничего и не ждут, рассказал президент фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов, открывая панель с участием отраслевиков.

«В мире доминирует китайское прочтение образа будущего: мы не понимаем, каким оно будет, но ничего хорошего нас там не ждет»,— указал политолог, заметив, что такая установка «препятствует рефлексии» и «порождает попытки насыщения темы образами». В итоге элиты стремятся сохранить статус-кво, а молодежь, на которую в теории и должны быть направлены сконструированные образы, идеологемы заботят мало, посетовал эксперт. «Молодежь всегда жупел для электоральных практик и предпочтений, цель якобы социальной политики,— согласился глава АПЭК Дмитрий Орлов.— Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что она является поводом для формирования повестки, а не участником процесса».

Участвовать, строго говоря, и незачем, следовало из слов философа Бориса Межуева, так как сценарий развития уже заложен, в том числе динамикой развития Запада и «нынешним нашим положением»: «Вопрос в том, в какой мере события 2024 года определят центростремительные или центробежные процессы». У России, считает ученый, свой сценарий, исходящий из ее идентичности, где доминирующим образом будущего останется «остров, отделенный от всех блоков».

С менее фаталистических позиций выступил президент Центра развития региональной политики Илья Гращенков: он заявил, что заказчиком «слов и стратегий» является власть, а политтехнологам важно грамотно «продать» придуманные ими образы.

«Какой "продастся", такой и будет!» — пообещал политолог и кратко пересказал четыре концепции собственной разработки: СССР 2.0, НЭП 2.0, «Нация Z» и «Евразия».

Сам он надеется «продать» наиболее либеральный концепт: «НЭП как пространство свободы: рыночная Россия, обновление страны, инициативное продвижение во всех средах, не изоляционизм, а требовательный прогрессизм, гражданское самообучение…»

Те или иные сценарии могут воплотиться и в отсутствие формального гражданского представительства, рассуждал политолог Марат Баширов: «Цифровизация в конечном итоге приведет к тому, что представительные органы станут рудиментами, а исполнительная власть станет способна сама вырабатывать те решения, которые удовлетворят избирателя». Законотворчество — история «техническая», уверен эксперт, и потому трансформация политического поля неизбежна, партии же при этом останутся «карьерными лифтами». «Все партии потеряли идеологический смысл»,— заключил политолог, хотя «Единая Россия» и занимается «поиском своего места».

Концепции, представленные во второй день конгресса, предполагали не менее радикальные перемены. Экономист Сергей Глазьев провозгласил финал «либеральной глобализации» и «восстановление международного равенства». Философ Алексей Кара-Мурза напророчил утверждение России в качестве предельно самостоятельной «северной» цивилизации, если страна «не впадет в крайность и не шатнется в сторону Китая». Политолог Дмитрий Орлов тоже выступил с изоляционистских позиций, раскрыв уже упомянутую концепцию «Остров Россия».

Подводя итог двухдневным обсуждениям, президент РАПК Григорий Казанков признался, что организаторы опасались, будут ли спикеры говорить откровенно и слушать коллег. Однако внимание аудитории и общая обстановка «стимулировали всех говорить о чем-то интересном, а не ходульном», заключил он.

Григорий Лейба