10 ноября объявил о завершении спортивной карьеры Виталий Кличко — первый выходец из бывшего СССР, ставший чемпионом мира по профессиональному боксу в самой престижной тяжелой весовой категории. Для тысяч его поклонников это известие стало шоком, для самого спортсмена — наверняка личной драмой. Для специального корреспондента Ъ ВЛАДИМИРА Ъ-ГЕНДЛИНА, на глазах которого происходило восхождение Виталия к чемпионскому титулу, ничего страшного не произошло — он считает, что это было правильное решение.
Причиной ухода Виталия Кличко из спорта стала травма — разрыв связки колена. Таких травм у него накопилось немало за годы карьеры: он перенес две операции на позвоночнике, несколько лет назад, летая на кайт-серфе, разорвал крестовидную связку на другом колене, а в 2000 году порвал связку плеча во время боя с Крисом Бердом, из-за чего был вынужден прекратить поединок. Кроме того, во всех трех последних боях, которые я наблюдал лично, у него сильно страдали связки кистей и запястий — усилие, которые он прилагал, нанося удары, оказывалось больше, чем могли выдержать руки.
С точки зрения боксерских фанов, настоящий боксер — это такой трудолюбивый парень, скромный по жизни, но безжалостный к противникам и наводящий ужас в бою. Да, еще он должен быть безжалостным к самому себе, и если потребуется, то погибнуть под ударами противника, но не сдаться (ежегодно в мире погибает на ринге два-три боксера). Так представляют себе настоящих бойцов любители посмотреть бокс из зала. И так, по их мнению, должен был поступить Виталий — мужественно выйти с больной ногой и получить свое. Он этого не сделал.
При этом за бой с Хасимом Рахманом гонорар Виталия должен был составить $7,5 млн, и он мог легко их заработать — продержаться пару раундов, а потом сдаться. Но он отказался от такого заработка и, на мой взгляд, поступил честно.
Я помню, как мы беседовали с Виталием на тему "Есть ли жизнь после бокса?". Для него это была очень важная тема. "Надо суметь вовремя уйти — не хочу стать 'мешком' для битья",— слышал я от него не раз. Он знал, о чем говорил: примеры тех, кто не смог вовремя уйти,— на каждом шагу.
Великий Джо Луис выходил на ринг почти до 50 лет, и лучше бы он этого не делал: американцы не были счастливы видеть, как их легенда валится от удара Рокки Марчиано. Великий Роберто Дюран тоже дрался почти до пятидесяти и выглядел бледной тенью себя самого. Столь же больно было наблюдать старого Мохаммеда Али. Глубоко чтимый в Штатах за волевой характер Эвандер Холифилд, еще пять лет назад на равных бившийся с Ленноксом Льюисом за чемпионский титул, последние годы проигрывал один бой за другим и докатился до того, что его тренер отказался с ним работать, а боксерские чиновники запретили ему выступать, сочтя, что бокс угрожает его здоровью. Даже страшный когда-то Майк Тайсон, которому еще нет сорока, сейчас проигрывает нокаутами боксерам, которые прежде не могли даже мечтать о том, чтобы выстоять против него больше раунда.
Есть несколько причин, которые заставляют вышедших в тираж боксеров вновь и вновь выходить на ринг. Например, жажда адреналина. Желание дышать этой атмосферой, запахом опасности и кожаных перчаток, желание выходить в ослепительно белый квадрат ринга и чувствовать напряженное ожидание публики... Это наркотик.
А бывает наркотик другого рода — желание что-то кому-то доказать (чаще всего себе самому). Тот же Дюран воевал на ринге до 2001 года, оттого что не мог забыть свой бой с Рэем Леонардом в 1980 году, вошедший в историю как "No mas fight". "No mas" по-испански — "больше не надо", и именно эти слова сказал разбитый Дюран в восьмом раунде, поняв, что ему не победить.
Эта попытка кому-то что-то еще раз доказать тянет в зал многих даже тогда, когда тело уже не слушается и уж точно не сможет доказать никому и ничего. Постаревшие боксеры производят удручающее впечатление. Вот уже все друзья-приятели обзавелись семьями, сделали карьеру, совершили открытия — мир ушел вперед, а он, старый и никому не нужный боец, занят тем же самым, что и в 15 лет,— долбит мешок. Отрабатывает уклоны и нырки. Шлифует правый кросс, левый апперкот. Готовит себя непонятно к чему. У него нет новой цели, новой мечты, новых ценностей. У него есть лишь до боли родной спортзал — и больше ничего.
Есть еще одна оборотная сторона благородного имиджа "настоящего боксера" — мало кто даже из великих бойцов смог по-умному распорядиться заработанными на ринге деньгами. Джо Луис, завершив боксерскую карьеру, был вынужден подрабатывать в качестве борца, а затем — швейцаром в казино. Умер он в глубокой нищете. Бью Джек, заработавший в 40-е огромную по тем временам сумму в $30 млн, закончил свою жизнь чистильщиком обуви. Айрон Баркли, побеждавший самого Тома Хирнса и многих других звезд, потерял нажитое состояние, запутавшись в тяжбах с налоговыми органами. Самый свежий пример — Майк Тайсон, заработавший на ринге $300 млн и расшвырявший их на дорогие поместья, автомобили и бенгальских тигров, сегодня банкрот — его долг правительству США составляет $14 млн.
Братья Кличко другие. Они не сорят деньгами и скорее похожи на молодых успешных предпринимателей, чем на нуворишей. Вскоре после переезда в США они, чтобы не зависеть от людей вроде Дона Кинга, основали собственную промоутерскую компанию K2.
Возможно, они даже покажутся кому-то слишком интеллектуальными для бокса. Они преданы боксу, но у них много интересов и помимо него.
Однажды мы беседовали с Владимиром, младшим братом Виталия, в ресторане в Лос-Анджелесе, и он спросил меня: "Почему ты выбрал журналистику?". Я ответил: "Это одна из редких профессий, позволяющих прожить несколько жизней. Много путешествий, много новых знакомств и судеб, описывая которые, ты словно их проживаешь и порой даже оказываешься в них своим человеком". Он это прекрасно понял. Он ведь и сам очень любопытен, и его брат Виталий тоже, думаю, не отказался бы прожить много жизней.
Помню, как Виталий сам пытался меня "интервьюировать" — расспрашивал, что там происходит у нас в России, что с Березовским, что с Ходорковским, возможна ли национализация частной собственности, почему на выборах президента Украины Россия поставила на Януковича и т. п. И я знаю точно, что интерес Виталия к политике (незадолго до боя с Хасимом Рахманом ему предлагали баллотироваться в мэры Киева, он отказался, а в марте он планирует избираться в парламент) продиктован не стремлением к популярности, а неравнодушием к проблемам своей страны.
Я понимаю, каким тяжелым решением для Виталия был уход из спорта. Как и для любого спортсмена, не только чемпиона. Ведь это все равно, как если бы закончилась целая жизнь. Но у него она не последняя.