"Зарема, а кого нам сейчас убивать?"

дело Кулаева

Вчера во Владикавказе на процессе по делу бесланского террориста Нурпаши Кулаева были допрошены помощник первого заместителя председателя североосетинского парламента Израил Тотоонти и Зарема Мужихоева, отбывающая 20-летний срок за теракт в Москве. Осужденная заявила, что Нурпаша Кулаев никогда не был боевиком. А господин Тотоонти предположил, что штурмовать школу начали только потому, что в Беслан мог приехать Аслан Масхадов.

"Масхадов подтвердил готовность прибыть в Беслан"

Перед началом заседания лидер отколовшегося от "Матерей Беслана" комитета "Голос Беслана" Элла Кесаева заявила ходатайство о допросе первого заместителя председателя северо-осетинского парламента Израила Тотоонти, который, по ее мнению, мог бы прояснить несколько важных с точки зрения пострадавших вопросов. У обвинения не было особых возражений, и господина Тотоонти пригласили в зал заседаний.

Как рассказал свидетель, о том, что захвачена бесланская школа, он узнал в аэропорту Владикавказа, где провожал руководителей фракции "Родина" в Москву. Узнав о случившемся, депутаты во главе с Дмитрием Рогозиным направились в Беслан.

— В первый же день утром от убежавших из котельной детей мы узнали, что заложников в школе 600-800 человек,— вспоминал Израил Тотоонти.— Но тогда по радио говорили, что их — немногим более 100 человек.

Свидетель прояснил и некоторые вопросы, связанные с переговорами с одним из боевиков его супруги, которую привезли из Ингушетии.

— В ночь с 1 на 2 сентября привезли супругу Изнара Кодзоева с тремя детьми,— продолжил господин Тотоонти.— Члены штаба говорили, что у нее состоялся с супругом телефонный разговор.

И хотя представители Генпрокуратуры потом не раз утверждали, что никому из террористов не удалось выбраться из бесланской школы, Изнара Кодзоева все-таки уничтожили не в Беслане, а в его родном селе Кантышево под Назранью. И произошло это в апреле 2005 года.

Между тем Израил Тотоонти сказал, что не понимает, почему члены оперативного штаба не предприняли никаких попыток привлечь к переговорам журналистов телекомпании "Аль-Джазира", которые были согласны идти в школу и даже "предоставить себя в качестве заложников".

— Они были в течение трех дней готовы к тому, чтобы оказать любую помощь, но их услуги так никому и не понадобились,— посетовал свидетель.

Помимо этого господин Тотоонти лично видел и слышал третий взрыв, который произошел в спортзале первой школы.

— Как будто в зале огромная шаровая молния взорвалась,— вспоминал свидетель.— До этого во дворе школы не было ни одного спецназовца, а после взрыва — появились. Могу сказать также, что среди тех гражданских, которые вместе с нами были у школы, не было ни одного вооруженного человека. Во всяком случае там, где я находился.

Господин Тотоонти, привлекавшийся в качестве эксперта к работе комиссии республиканского парламента по расследованию событий в Беслане, таким образом, подтвердил один из выводов этой комиссии о том, что трагедия могла произойти из-за внешнего воздействия на школу. Например, в результате огнеметного обстрела.

При этом господин Тотоонти усомнился в показаниях, которые дал на суде командующий 58-й армией генерал Соболев. А он, напомним, говорил, что из танков по школе днем, когда там были живые заложники, огонь не велся.

— У нас под ногами земля дрожала,— вспоминал свидетель Тотоонти.— И в первый раз я услышал выстрелы танков около двух часов дня. Это было до того, как мы стали вытаскивать заложников из школы. Стреляли они и тогда, когда уже стемнело.

Свидетель рассказал суду о том, что 7 апреля этого года связывался с представителем Аслана Масхадова Ахмедом Закаевым и просил его вспомнить, с кем и о чем он говорил 2 и 3 сентября.

— Он ответил, что узнал о том, что школу захватили, из информационных источников,— рассказал свидетель Тотоонти.— Ни о том, кто это сделал, ни о требованиях он не знал. Я спросил его, почему он не проявил тогда инициативы для того, чтобы помочь в освобождении детей, и он сказал, что "тогда бы меня обвинили в соучастии: сам захватил — сам освободил". Но после звонка Аушева (бывший президент Ингушетии Руслан Аушев.— Ъ) и разговора с Дзасоховым (бывший президент Северной Осетии Александр Дзасохов.— Ъ), который сказал, чтобы делали все возможное для спасения детей, он через третьих лиц вышел на Масхадова. Разговор состоялся примерно в полночь со 2 на 3 сентября, а в девять утра Масхадов подтвердил готовность прибыть в Беслан. Никаких требований и гарантий своей безопасности Масхадов не просил. Единственное, чего он хотел,— беспрепятственно пройти в школу. После того как Закаев это сообщил, он поехал на BBC и уже там по монитору увидел, что в Беслане начался штурм. Разница с Лондоном три часа, так что если для него это было девять утра, то для нас — уже двенадцать дня. А Масхадов просил два часа. Через час после этого разговора начался штурм.

"Как мы можем встретиться с Басаевым?"

После допроса первого свидетеля судья Тамерлан Агузаров вызвал второго — Зарему Мужихоеву.

— Зарема Мусаевна,— спросила гособвинитель Мария Семисынова,— вы знакомы с подсудимым?

— Да, знакома,— ответила свидетельница.— В 2003 году меня привезли в Моздок для совершения теракта. Я тогда отказалась, и меня привезли в дом к Рустаму Ганиеву в станицу Троицкую, это в Ингушетии. Я там видела Нурпашу. Я не могу сказать, что он чем-то руководил или был боевиком. Мои братья решили, что меня надо выдать замуж, и Ханпаша (старший брат Нурпаши Кулаева, погибший в бесланской школе.— Ъ) сказал, что хочет, чтобы меня выдали за него. Практически я жила с ним. В том же доме проживал и Нурпаша со своей женой Жанной и, по-моему, не имел там никакого влияния. Я к нему относилась как к нормальному человеку, в отличие от остальных.

— Но на предварительном следствии вы говорили, что видели его (Нурпашу Кулаева.— Ъ) в отряде Басаева,— сказала Мария Семисынова.

— Нет, я жила в комнате с его женой, но оружия я у него не видела. Я с ним почти не разговаривала. Мне только о Ханпаше говорили, что он крутой боевик, что его поймали русские, отрезали ему руку, пытали, но он ничего им не рассказал. А через четыре месяца его у русских Шамиль Басаев выкупил.

— Я бы за него нигде не заступилась,— заявила свидетельница,— особенно после того, что произошло в школе! Но я говорю то, что есть!

— Да. Рано или поздно они сказали бы ему: "Хватит нахлебничать — давай на дело!"

Одна из потерпевших поинтересовалась у свидетельницы, почему она стала террористкой и нельзя ли было воспротивиться этому.

— Я воспротивилась — отказалась совершить теракт,— зло ответила Зарема Мужихоева,— и меня посадили на 20 лет!

— Зарема, а кого нам сейчас убивать?! — спросила тут какая-то женщина из зала, видимо, размышляющая о кровной мести.

Поскольку убивать Зарему из собравшихся в зале никто не хотел, у нее спросили про организатора бесланского теракта:

— Зимой он бывает в Панкисском ущелье в Грузии,— улыбнувшись, ответила Зарема Мужихоева.— Может, туда поедете?

— Даже если бы имела, все равно бы вам не сказала — много чести! — крикнула свидетельница.

Зал взорвался. Женщины выкрикивали ругательства и проклятия в адрес Заремы Мужихоевой. Конвой быстро вывел ее из зала заседаний.

После перерыва обвинение продолжило начатое на прошлом заседании оглашение доказательной базы уголовного дела. Оно было прервано ходатайством защитника Кулаева Альбертом Плиевым, который попросил суд вызвать Зарему Мужихоеву еще раз "в связи с тем, что у меня и моего подзащитного возникли дополнительные вопросы к свидетелю". Судья Агузаров удовлетворил ходатайство защиты, и свидетель Мужихоева вновь предстала перед судом. К тому времени все потерпевшие покинули зал заседаний, так что допрос прошел спокойно.

— Вы видели когда-нибудь в руках у подсудимого оружие? — задал первый вопрос Альберт Плиев.

— А почему вы сказали на предварительном следствии, что Нурпаша находился в банде Басаева?

— Потому что для меня все, кто находился в этом доме, состояли в банде Басаева! Он (Нурпаша Кулаев.— Ъ) находился среди них. Он же прекрасно знал, кто его брат. И я это знала.

— Ваша честь,— неожиданно сказала Зарема Мужихоева.— Я хотела бы извиниться перед теми женщинами, которые здесь были... Это я не им сказала. Они меня неправильно поняли.

ЗАУР Ъ-ФАРНИЕВ, Владикавказ