балет
19 и 20 декабря в Киевском театре оперетты свою новую постановку "Силы судьбы" по мотивам классических опер представил молдавский танцовщик и хореограф Раду Поклитару. Его версия "Травиаты" представляет собой смелые оперно-балетные эксперименты с мощным сексуальным подтекстом.
Несмотря на заверения постановщика, что быть реалистом в хореографии невозможно, в "Силах судьбы" концепция Раду Поклитару очень ясна и прозрачна. Резво препарируя классические мотивы, режиссер рассказал о том, в чем когда-то не дерзнули до конца признаться Верди, Пуччини и Бойто, и о чем не успели допеть их романтические Травиаты, Лауретты и Маргариты. Иными словами, предъявил, взяв за основу сюжет "Травиаты", собственную версию мифа о сексуальности как главном качестве человека и основной причине его звериного падения. И если в эпатажном балете "Весна священная", который Раду Поклитару не так давно поставил в Национальной опере, еще наблюдались попытки человекообразных существ перейти от механического спаривания к глубоким чувствам, то в "Силах судьбы" заметнее противоположные тенденции.
Справедливости ради следует отметить, что киевские артисты в руках режиссера и в этот раз оказались материалом весьма податливым. Сочно-бархатистому сопрано Елены Гребенюк постановщик, видимо, вполне доверял (господин Поклитару лишь обучил ее петь так, чтобы ласки мужских губ и грубость фрикционных толчков не искажали звук), поэтому сосредоточил внимание в основном на балетной труппе.
Большинству зрителей молдавский хореограф известен тем, что первым спустил московских балерин с пуантов. На этот раз он заставил восьмерых танцовщиков затолкать ноги в сапоги (идея костюмов принадлежит Анне Ипатьевой — постоянному соавтору эпатажных постановок режиссера). Начисто отвергнув привычные формы классического танца, Раду Поклитару взамен подарил балету многообразие эпилептических жестов и хип-хоповых телодвижений, которые подчеркнули современную стилистику музыкальных аранжировок и помогли мужскому ансамблю заменить античный хор, толпу подражателей и даже компанию демонических существ.
Надо сказать, что мужчины в этом спектакле оказались предательски изменчивы. То они спешат усыпить бдительность поющей дивы и развратить ее самолюбие обильными ухаживаниями и овациями. То превращают возлияния в ее честь в банальнейшую пьянку. Соблазняясь множеством кандидатур, героиня иногда все-таки делает выбор, но в самый ответственный момент выясняется, что ее избранник уже нашел себе пару в лице собрата по полу. В хореографических интермедиях женского общества вообще избегают, разыгрывая виртуозные сцены с перекатыванием огромных бильярдных шаров, заменяющих, видимо, сизифовы глыбы. Являющуюся к армейским труженикам Маргариту в обольстительных подвязках скопом насилуют в потной казарме. Едва оторвавшись от пола, жертва пытается пропеть нечто пуччиниевское, разумеется, о прекрасном и вечном.
Истину героиня обретает лишь в финале, причем эта истина, оказывается, позаимствована из финальной арии "Травиаты", исполненной под баян. Упрямо не желая смириться, представители сильного пола жестоко калечат красавицу, усаживают в инвалидную коляску и, стремительно разгоняясь, дружно толкают ее в закулисное пространство. Воображение зрителей немедленно дорисовывает обрыв, и в течение нескольких секунд все с замиранием сердца ждут глухого удара о дно воображаемой пропасти.
В эпилоге постаревшая героиня (ее играет мать вокалистки Нина Гребенюк) все с той же инвалидной коляски благословляет не постаревших ни душой, ни телом танцоров. На заднем плане проплывают декорации с изображением храмовых сводов. Последняя сцена спектакля по существу повторяет кульминационный эпизод, правда, в центральной сцене женщину не щадят, и коляска катится за кулисы с неудержимостью бильярдного шара. Хотя черствые от природы мужчины ни на сцене, ни в зале его удар по-прежнему не слышат.