В минувшее воскресенье показом спектакля МХТ «Белая гвардия» в Новосибирске завершился международный Рождественский фестиваль искусств. Корреспондент «Ъ» ИРИНА УЛЬЯНИНА увидела достоинство форума в том, что он представил лучшие образцы воплощения традиций русской театральной школы и перспективные новации.
Драматическую программу открыла гоголевская «Шинель» в постановке Валерия Фокина — совместная продукция театра «Современник» и Центра имени Мейерхольда. Почерк господина Фокина и его неизменных соавторов — композитора Александра Бакши и сценографа Александра Боровского — новосибирским театралам хорошо знаком. Ключевой фигурой осталась Марина Неелова, играющая Башмачкина — бесполое и безвозрастное, жалкое существо, которое, тем не менее, наделено всеми признаками человеческой сущности. Оно живет в шинели, мучительно переживая унизительную нищету и путешествуя в сладостном пространстве фрустраций.
Тему шинели Башмачкина на пресс–конференции продолжил артист Михаил Пореченков, занятый в «Белой гвардии». «Мы не играли время, мы играли себя, живых. А то, что вы называете историческим костюмом, — мундиры, бурки и шинели... Так все мы вышли из гоголевской шинели и недалеко от нее ушли!» — рассказал он. Жаль. Отсутствие четко простроенных внутренних взаимосвязей актеров, исполняющих центральные роли, с переломным временем русской истории — беда спектакля. Даже тонкий и умный Константин Хабенский, сыгравший Турбина, в ключевой застольной сцене первого акта, где говорит об офицерской чести и отваге, неубедителен. Но он хотя бы признает, что «пока удалось сделать роль на 20 процентов», и не бравирует тем, что играл самого себя.
В целом спектакль, поставленный Сергеем Женовачем, опирающийся на традицию, показывает, насколько эта традиция ветха и скучна. Проблема уже не в актерах, а в следовании малоподвижным стереотипам канона. Кажется, режиссер выжимает из актерских типажей максимум возможностей. Например, когда в прологе в доме Турбиных появляется их житомирский кузен Лариосик — громоздкий ребенок Александр Семчев, — он безумно смешит и трогает до слез своей неповоротливостью и провинциальной наивностью. Но дальнейшее существование персонажа в сразу заданных приемах и кондициях раздражает однообразностью. В конце концов, господин Булгаков писал не о дауне.
Творчество Сергея Женовача было представлено еще и его студийной работой — спектаклем «Мальчики» по главам из романа Федора Достоевского «Братья Карамазовы». Безусловно, он дал фору студенческим спектаклям Новосибирского театрального института, включенным в программу фестиваля («Превращение» Франца Кафки и «Пузыри, или Сбор вторсырья» Александра Хмелика). Но при всех достоинствах трудно не заметить инфантильности этой работы. Однако ее гуманистическая направленность — перерождение максимализма подростковой жестокости в любовь и нежность — удивительным образом соотносится с темой «Семейных историй» — премьерного спектакля «Глобуса», выпущенного в дни фестиваля Алексеем Крикливым. Это лишний раз подтверждает, что достойные образцы искусства апеллируют к одним и тем же актуальным сегодня темам.
Образец перспективного пути развития драматического искусства дали актеры питерского «Приюта комедиантов» в спектакле «Pro Турандот» режиссера Андрея Могучего, оформленном художником Эмилем Капелюшем, неоднократно сотрудничавшим с «Глобусом». Из названия ясно, что это сочинение на тему пьесы Карло Гоцци, а из экспозиции становится понятно, что это стеб над знаменитой вахтанговской версией. Нагромождение вольных жанровых и смысловых перверсий обессмысливает сюжет, зато делает импровизационное действие живым и актуальным. Актуальность вообще — важнейшая категория, критерий выживаемости искусства, которое немыслимо без сохранения традиции. Потому и концепция Рождественского фестиваля, сочетающая одно и другое, оказалась жизнестойкой.