В субботу министр обороны Лес Эспин заявил о намерении США подвергнуть полному пересмотру свою военную доктрину — как в области обычных вооружений, так и стратегических сил. Обращает на себя внимание то, что заявление Эспина прозвучало как раз тогда, когда разрабатывается военная доктрина России, авторы которой также намерены адаптировать стратегическое мышление к новым реалиям. Кстати, если раньше Америка стремилась компенсировать перевес Варшавского договора в обычных вооружениях "ядерным сдерживанием", то теперь Эспин заявляет, что "в обычных вооружениях мы вне конкуренции". Очевидно, сейчас России предстоит решить, не взять ли на вооружение "ядерное сдерживание". И хотя работа над доктриной в Москве еще далека от завершения, возможно, в ее окончательном варианте уже не будет места принципу "неприменения ядерного оружия первыми".
Эспин заявил о необходимости пересмотра взглядов на размеры, структуру, функции и цели всех видов вооруженных сил, а также подходов к вопросам безопасности и контроля за вооружениями. При этом США исходят из того, что хотя ни СССР, ни Варшавского договора больше не существует, мир не стал безъядерным. Более того, по мнению главы Пентагона, характер ядерной угрозы кардинально изменился: выросла вероятность утери контроля за ядерным оружием, его "расползания" по миру и даже попадания в руки "ядерных террористов". В этой связи устарела и старая доктрина "ядерного сдерживания", исходившая из того, что, во-первых, самого противника можно четко идентифицировать, а во-вторых — что этот противник действует на основе рациональных решений.
Теперь США намерены уделять больше внимания вопросам нераспространения ядерного оружия и контролю за ним (в том числе в странах бывшего СССР), а также разработке систем гибкого реагирования на быстро меняющуюся "ядерную карту" мира. Предварительный анализ заявления Эспина дает основания для вывода, что США доктринально проработают все эти проблемы несколько глубже, чем авторы российского документа. Первый заместитель министра обороны Андрей Кокошин заявил на днях, что укрепление ядерной безопасности — это приоритет военного ведомства. Однако концептуальной проработке "новых ядерных угроз" в проекте российского документа, похоже, уделяется недостаточно внимания. Между тем программные положения должны будут найти отражение в корректировке структуры, численности и приоритетов стратегических сил. Например, США, изменив отношение к СОИ, уже сделали ставку на систему глобальной защиты от ограниченных ударов — GSPALS, положив в ее основу модернизированные наземные системы ПРО с установками Patriot (что может вступить в противоречие с договором СССР и США по ПРО 1972 года). Россия же, обладая более эффективной системой С-300, по имеющейся информации, пока отказывается от изменения акцентов в своей системе ПРО.
Желание приспособиться к новой международной ситуации, возрастание угрозы договору о нераспространении ядерного оружия и появление "стран-террористов" склоняют сегодня разработчиков российской доктрины к выводу о необходимости отказа от принципа неприменения ядерного оружия первыми. Скорее всего, это будет сделано путем простого неупоминания принципа в тексте доктрины. На практике же это означает, что удар по ядерным объектам России даже обычными средствами может вызвать ответный ядерный удар. Объективно к акценту на "ядерное устрашение" Россию толкает и ситуация в ее обычных вооруженных силах, модернизация которых еще очень далека от завершения.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, АЛЕКСАНДР Ъ-КОРЕЦКИЙ