премьера кино
Сегодня в московский прокат выходит психоделический боевик "Домино", вдохновленный подлинной историей жизни Домино Харви, бывшей лондонской фотомодели, сменившей подиум на лос-анджелесское агентство, занимающееся поимкой выпущенных под залог преступников. Сумбурный, но очень темпераментный кинопересказ этой замечательной судьбы выслушала ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Вольно обошедшийся со многими подробностями подлинной биографии героини, фильм Тони Скотта тем не менее стилистически уловил квинтэссенцию ее характера, определившего судьбу,— резкость и непредсказуемость. Очевидно, не умевшая ничего делать плавно и постепенно, 35-летняя Домино Харви в июне этого года умерла от передозировки фетанила, внезапно превратив свою романтизированную кинобиографию в некролог. Как это обычно бывает в некрологах, в фильме "Домино" все, что касается личности покойной,— фантазии и натяжки авторов. Но некрологи ведь читают не для информации, а чтобы расшевелить у себя в душе боль утраты. Смотреть "Домино" действительно больно уже на офтальмологическом уровне — зеленого цвета в нем много, но это не тот зеленый, на котором зрение отдыхает и расслабляется. В сочетании с желтым он дает огнеопасную смесь типа "вырви глаз" и все два часа поддерживает зрителя во встревоженном состоянии: думаешь, ну вот сейчас это мельтешение закончится и что-нибудь, наконец, дадут рассмотреть. Но рассматривать ничего не позволяют: быстро помашут перед глазами какой-нибудь броской деталью и тут же перепрыгивают к следующей. Людям со слабым вестибулярным аппаратом лучше заранее принять таблетки от укачивания.
Главный упрек, который выдвинули фильму критики, недолюбливающие коммерческого режиссера Тони Скотта, заключается в том, что собственно героиня потерялась, растворилась в мелькании кадров самодостаточной красоты. Англичанка Кира Найтли в главной роли, конечно, откровенный голливудский подлог, ставящий знак равенства между яркой личностью и яркой внешностью. Хорошенькая актриса не передает брутальности настоящей Домино — Кира Найтли выглядит как старшеклассница, которая боится, что ее засмеют на дискотеке и не примут в плохую компанию, а потому старается сохранять предельно наглый вид. У реальной же Домино Харви на фотографиях другое, куда менее инфантильное выражение лица. Она ничего из себя не строит, не пытается прикрыть неуверенность повадками оторвы, а глубоко, спокойно и привычно ненавидит всех — так, на всякий случай. Насколько опустошает такая жизненная позиция, можно судить по финальному появлению подлинной героини — какой-то поблекшей, иссохшей, выглядящей старше своих прожитых на ускоренной перемотке лет. Это последнее, от чего в фильме делается больно, и больно уже где-то внутри, а не на сетчатке измученного глаза — от контраста между этой морщинистой, мужеподобной, коротко стриженной седой лесбиянкой и румяными, "кровь с молоком" щечками Киры Найтли, тщательно причесанной и раскрашенной под дворовую хулиганку.
Домино Харви не скрывала своей сексуальной ориентации и не пришла в восторг от того, что в "Домино" активно эксплуатируется эротическое напряжение между героиней и двумя ее компаньонами (Мики Рурк и Эдгар Рамирес), постепенно втягивающимися в соперничество из-за нее. Однако попытаться проследить за этой линией увлекательней, чем стараться уловить развитие сюжета (с десятью похищенными миллионами мафии, взрывами небоскребов и отстреливанием рук), который с первого раза воспринять все равно выше человеческих сил. По-хорошему Тони Скотту стоило бы сделать себе татуировку там же, где у его героини, сзади на шее,— "Я не Годар", потому что теперь все его будут сравнивать с французским мастером перемешивания начала, конца и середины в произвольной последовательности. В "Домино", совершенно как в одноименной настольной игре, выстраивается драматургическая "рыба": начавшись с конца, с допроса окровавленной Домино иезуиткой-фэбээровкой (Люси Лиу), фильм возвращается в детство и юность героини, к началу славных дел и закольцовывается, показывая роковые события, приведшие ее к необходимости давать показания в наручниках. Впрочем, партию с агентом ФБР, от исхода которой зависит, сядет ли героиня за решетку или вернется к маме на виллу с бассейном, Домино выигрывает так же легко, как и все предыдущие схватки с лос-анджелесскими головорезами и беглыми каторжниками, только без винтовки и нунчаков, а одними словами, прицельно бьющими в самое слабое место: "Когда ты ляжешь одна в свою постель, тебе всю ночь будет сниться моя задница". Возможно, это предсказание относится и ко многим зрителям, которые ничего более существенного запомнить не смогут.