Владимир Путин приехал в край клюквенно-брусничных болот за полчаса до старта "Молнии-М". Три просеки сходились здесь в одну многозначительную точку. Но по злой иронии судьбы ничего не было в этой точке. Пустота. Лишь в пятистах метрах от этого места заинтересованный наблюдатель заметил бы ракету "Молния-М". Она стояла, готовая к первому и последнему полету в ее жизни. Ее и рассмотрел в первую очередь президент страны. Накануне, вернувшись из похода в Баренцево море, он вышел из самолета в Мирном на тридцатиградусный мороз без шапки. Встречать президента в аэропорту – одно из самых неблагодарных занятий журналиста "президентского пула". Как правило, президент в аэропорту молча, с рассеянной улыбкой жмет руки всем, кого он видит, и уезжает. Для уважающего себя человека никакого практического смысла нет быть свидетелем этого зрелища. И в тот вечер я, к примеру, не собирался ехать в аэропорт. Но потом в течение всего дня что-то странное происходило, как известно, с пуском баллистической ракеты с подводной лодки (как сообщал вчера А.К., ракета "РСМ-54" не смогла стартовать с борта подлодки "Новомосковск"). Возникли вопросы. Хотелось или задать их, или, по крайней мере, заглянуть в глаза президенту страны, чтобы попытаться понять: было? не было? а что было-то?
Впрочем, мне не удалось заглянуть в глаза президенту. Собственно говоря, и никому это не удалось: он быстро спустился с трапа и молча поздоровался с встречавшими его генералами. Некоторые из них прилетели вместе с ним и, чтобы пожать ему руку, поскорее сбежали по хвостовому трапу, чтобы успеть к тому, с которого спустился президент.
Через минуту Владимир Путин уехал. Было ясно, что он не хочет или не готов комментировать утренний инцидент. Или вообще выбрана другая тактика: никакого инцидента не было вовсе. На совещании с военными в Мирном стало ясно, что верно именно последнее предположение. Президент много улыбался и высоко оценил результаты минувшего дня. А позже нам было объявлено, что пуск баллистической ракеты с борта подводной лодки с самого начала должен был стать условным.
Вчерашнее утро началось с пуска ракеты-носителя "Молния-М". Стартовая площадка находится в часе езды от Мирного. Журналистов отвезли на нее на трех комфортабельных автобусах, которые космические войска получили специально к этой дате. Пуска мы ждали в этих автобусах. Снаружи было минус тридцать. Внутри немного теплее. Правда, в одном из автобусов, который с ветерком вез журналистов на космодром для участия в пресс-конференции, все полтора часа, что он ехал, не работала печка.
Шокирующее впечатление от этого эпизода усугублялось тем, что мне рассказывала о нем беззащитная девушка южных кровей, корреспондент "Вестей" Маргарита Симоньян, ехавшая в этом автобусе. О том, что отопление в автобусе не работает, было известно два дня назад, и водитель потом рассказывал, с какой болью сотрудники пресс-службы космических войск думали о том, как же журналисты перенесут это путешествие. Хотя, конечно, лучше бы они подумали о том, чтобы починить печку.
За несколько минут до пуска Владимир Путин со всех сторон осмотрел заправленную и парящую ракету-носитель и остался очень доволен. Наконец-то он был в шапке, да еще и с козырьком. Начала пуска он ждал на специально оборудованном для этого наблюдательном, а главное, отапливаемом пункте, а за минуту до пуска вышел подышать свежим воздухом.
Пуск ракеты вызывает уважение. Земля дрожит под ногами. Пять, десять секунд... Ракета ложится на заданный курс и пролетает прямо над нами. В этот момент дежурный сообщает, что произошло отделение боковых двигателей. Остается стоять и ждать, что эти двигатели, значит, упадут тебе на голову. Ничего с этим поделать нельзя. Какой бесславный конец!
Но снова мимо! Жизнь продолжается. Президент едет смотреть по телевизору пуск другой ракеты, "РС-18", с Байконура. Некоторое время спустя – пуск межконтинентального "Тополя". Ракеты залетали вокруг нас, как осы.
Во второй половине дня в монтажно-испытательном пункте космодрома началась пресс-конференция президента. Несколько мест в зале было отведено для членов делегации. Рядом с нами сел активно улыбающийся министр обороны Сергей Иванов.
– Видимо, хорошее у вас настроение, Сергей Борисович?
– Настроение прекрасное, и вы сейчас узнаете почему! – снова старательно улыбнувшись, ответил министр.
– А вчерашняя история с ракетами вас не расстроила?
– Нет, не расстроила.
– Почему?
– А потому что не было никакой истории! – еще шире улыбнулся Сергей Иванов.
– А пуск с подводной лодки был?
– И пуска не было! Мы с "Петра" ракеты запустили, и все. Удачно, кстати! Но не с подлодки. И только потом, когда на берег сошли...
Министр хотел закончить, видимо, в том смысле, что только тогда и узнали обо всех этих слухах. Но в эту секунду подбежал полковник и жестами отчаянно стал звать министра. Он вышел. Его не было минут двадцать. Президента тоже. Начало пресс-конференции откладывалось. Не оттого ли, что, как выяснилось после пресс-конференции, в Баренцевом море случилось еще одно ЧП, с такой же межконтинентальной ракетой, пущенной с другой подлодки, правда, той же самой дивизии?
Но на пресс-конференции мы ни о чем таком даже не подозревали. Президент демонстрировал удовлетворение итогами учения. Он сказал, что у России нет ни имперских амбиций, ни гегемонистских устремлений. Владимир Путин сообщил, как только что, именно в этот день, практически на наших глазах прошел и положительно завершился эксперимент. И теперь в недалеком будущем на вооружении ракетных войск стратегического назначения появятся "новейшие технологические комплексы, которые в состоянии поражать цели на межконтинентальной глубине, с гиперзвуковой скоростью и высокой точностью, с возможностью глубокого маневра как по высоте, так и по курсу".
– Таких систем нет ни в одной стране мира! – закончил он. – Россия на длительную историческую перспективу надежно обеспечит свою безопасность... Россия была и останется одной из крупнейших ядерных держав мира. Это может нравиться, может не нравиться. Но с этим придется считаться.
Тут же последовал вопрос о реакции США на создание нового оружия. Президент напомнил, что Соединенные Штаты сами вышли из договора по ПРО 1972 года, заявив, что это никак не направлено против интересов России.
– Совершенствование наших видов вооружения также не направлено против США, – добавил президент.
Логичным в этой ситуации был бы вопрос, а не простираются ли, если все так уж хорошо, наши амбиции до того, чтобы самим создать национальную систему ПРО. Этот вопрос я и задал.
Президент ответил, что принимать решения практического характера пока преждевременно.
– У нас и денег лишних нет, – добавил он.
Президент рассказал, что он проинформировал своего коллегу, президента США Джорджа Буша о нашей нечаянной радости, удавшемся эксперименте – "в тех рамках, которые... не выходят за рамки возможного", – поколебавшись, добавил он.
Оставалось выяснить, что же это за эксперимент. Офицеры космических войск категорически отказывались отвечать на этот провокационный вопрос. Между собой они уже с наслаждением обсуждали, где будут праздновать свою великую победу – в том числе и над моряками-подводниками.
– А вам завтра генерал Балуевский (первый замначальника Генштаба Юрий Балуевский. – А.К.), может быть, что-нибудь расскажет, – снисходительно утешили они. Но вряд ли.
Мне все-таки удалось узнать, что в заявлении президента речь шла об успешных испытаниях разделяющихся боеголовок, способных лететь на предельно малой высоте. С существованием такого оружия нападения становится бессмысленной любая система ПРО. Так что вся проблема будет, как обычно, в наших моряках-подводниках. Придется все-таки ее когда-нибудь начинать решать, никуда не денешься.