Владимир Путин подъехал на машине прямо к декорациям фильма "Конь бледный". Фильм с таким чувствительным названием снимает режиссер Карен Шахназаров. Он же работает генеральным директором киноконцерна "Мосфильм".
Декорации следовало признать масштабными. Для съемок кинокартины про эсера Бориса Савинкова, организатора нескольких масштабных терактов, был выстроен целый городок начала ХХ века. Господин Савинков мог бы гордиться, если бы дожил до этого светлого дня. Дома городка, правда, были из древесно-волокнистой плиты, но, во-первых, производили впечатление настоящих, а во-вторых, по мнению некоторых сотрудников киноконцерна, простоят лет пять, не меньше, и все это время их можно будет сдавать в аренду другим режиссерам (и дело не в том, что этим режиссерам негде жить). А мостовая, к примеру, и вовсе выложена природным камнем, который мог бы украсить дорожки не одного амбициозного загородного дома в ближнем Подмосковье (и лет через пять, видимо, украсит).
На мостовой стояли автомобили и броневики. Посреди улицы выставили даже автобус "ЗиС", на котором еще ни один бандит не уходил от Глеба Жеглова. Некоторое время тому назад автобус, говорят, перекрасили в "Скорую помощь". Но в конце концов историческая справедливость восторжествовала, и в фильме "Конь бледный" автобус занимается своим делом.
На технику господин Путин и обратил внимание в первую очередь. Так, Карен Шахназаров показал ему броневик и рассказал:
– Вот броневик. Он в рабочем состоянии. Могу показать.
– Я тоже на броневике приехал, – ответил президент. – Тоже могу показать.
О его броневике, впрочем, мог бы рассказать режиссер Андрей Звягинцев, который приехал на нем вместе с президентом из Ново-Огарева. Там они обменивались мнениями о состоянии мировой и отечественной кинокультуры.
Затем президент осмотрел рабочие помещения "Мосфильма". В одной из комнат озвучивали фильм, в котором два сноубордиста пытались убить друг друга, спускаясь с вертикального скалистого склона. Впрочем, по-моему, им не нужно было заботиться друг о друге, потому что и так шансов спуститься с этой горы живыми у них не было.
Президент с огромным, без преувеличения, интересом следил за схваткой. Было видно, что он очень любит кино.
– Американская картина? – со знанием дела спросил он.
– Нет, французская, – безжалостно ответил господин Шахназаров. – Но все равно хорошая.
Тут сноубордистов наконец накрыла снежная лавина. Можно было идти дальше.
В монтажном цехе озвучивали американскую картину. Стопроцентный американец всматривался в поток воды, льющийся с плотины, и вспоминал, вспоминал... Эти воспоминания были не очень хорошими. На плотине у парня, похоже, убили всю семью. Но он не был уверен в этом до конца. По этой причине изображение на экране было довольно мутным. Очевидно, что этот драматичный фрагмент выбрали для показа президенту прежде всего потому, что льющаяся с плотины вода демонстрировала лучшие достижения новой системы звука, которая используется в киноконцерне.
Следующим был главный съемочный павильон. Про него ходят слухи, что он самый большой в Европе. За много лет эти слухи никто не удосужился ни подтвердить, ни опровергнуть.
Тут снимали картину про жизнь на Камчатке. Судя по декорациям, жизнь на Камчатке оставляет желать лучшего.
– А я в этом павильоне "Королеву Марго" снимал, – поделился с президентом актер и кинорежиссер Сергей Жигунов. – На лошади скакал по павильону.
– Рысью или галопом? – уточнил президент.
Это было очень важно. От ответа господина Жигунова зависел престиж киноконцерна. Ведь рысью можно скакать в каком угодно павильоне. А вот галопом не в каждом голливудском павильоне пройдешь.
Сергей Жигунов замялся. Похоже, не все было так просто.
– В одном месте, вон там, наверху, как-то даже на галоп попробовал перейти, – признался наконец он.
В кафе за небольшим столом со скромными закусками господина Путина ждали еще несколько кинематографистов. Среди них, впрочем, не было председателя правления Союза кинематографистов России Никиты Михалкова. У него нашлись в этот день дела в Калмыкии.
Президент рассказал, что все увиденное впечатлило его.
– Довженко говорил, что на "Мосфильме" есть места, куда не ступала нога человека, – поддержал его Станислав Говорухин.
Между тем у кинематографистов был план разговора с президентом. И первым пунктом в нем стояла проблема проката отечественных фильмов.
– Прокатчики заранее расписывают сеансы под неснятые американские фильмы, – с удовольствием сдал прокатчиков господин Жигунов.
– Да "Гарри Поттера" этого снимают и снимают... – с досадой добавил кто-то из сидевших за столом.
– И, к сожалению, не всегда качественно, – с сочувствием к создателям картины уточнил еще кто-то.
– Да, Голливуд штампует и штампует, не заботясь о творчестве, – с готовностью согласился президент.
– Ну конечно! Это же очевидно! – посыпалось со всех сторон.
– Авторского-то кино практически нет! – добавил президент.
Он был в теме.
– Да и не было никогда! – закончил разгром Голливуда режиссер Владимир Наумов. – Не то это место...
– Но вот что самое обидное, – заметил господин Жигунов. – Доходы наших прокатчиков от американских фильмов все время растут! "Пираты Карибского моря" дошли до девяти миллионов долларов! Это же наши, наши деньги!
Господин Жигунов не объяснил, почему он так решил. Впрочем, участникам встречи и не нужно было ничего объяснять. Тут все понимали друг друга с полуслова. В этот день на "Мосфильме" встретились единомышленники.
– Ну давайте, сформулируйте ваши предложения. Я понимаю, будет определенная дискуссия в правительстве, – произнес господин Путин.
Президент, видимо, не понаслышке знает, что в правительстве работают любители "Матрицы" и "Американского пирога-3". Теперь понятно, почему ему порой бывает так трудно найти с ними общий язык.
– А главное, надо сформировать хороший пакет из российских фильмов, – добавил господин Путин.
– Да... Это самое трудное, – вздохнул Карен Шахназаров.
– А вообще, вы думаете, будут смотреть наше кино? – задал наконец самый неприятный вопрос президент.
– Будут, – убежденно ответил Сергей Жигунов. – Никуда не денутся.
– Да?
– Конечно. Наши телесериалы ведь смотрят по телевизору. А раньше смотрели мексиканские. Почему?
– А уже неинтересно людям, от кого Кончита забеременела, – пояснил президент.
– Конечно. Все знают, что от Луиса Альберто, – поддержал его министр культуры Михаил Швыдкой.
– Ну ладно. Формулируйте ваши предложения, – повторил господин Путин. – Только так, чтобы зритель не пострадал.
– Не пострадает! – обрадовался господин Жигунов. – Он очень хочет смотреть наши фильмы. Но не может. Посредники мешают. Решает, увы, не зритель, а посредник.
– Между прочим, посредники действуют в логике рынка, – без особой настойчивости сказал президент.
– Они действуют в своей логике, – раздраженно прокомментировал господин Жигунов.
– Слушайте, но ведь кинотеатры у нас частные, – пробормотал режиссер Георгий Данелия. – О чем мы вообще говорим?
– Я, честно говоря, против любого квотирования. – Показалось, президент и его поддержал с легкостью. – Правда, вот в сельском хозяйстве перешли на квотирование по нескольким позициям – и сразу рост продукции!
Кинематографисты замолчали. Им, похоже, не понравилось сравнение их производства с сельскохозяйственным. А чего такого-то? Не любите, когда правду-матку вам режут?
– Я хочу сказать, что у государства есть огромный ресурс, – продолжил президент. – Не все это понимают...
– Раз он есть, надо его использовать, – заявил Станислав Говорухин. – Я хочу сказать о пиратских видеокассетах. Хоть кого-нибудь заставить начать борьбу в ними! Надо посадить пять-шесть откровенных жуликов и тех, кто стоит за ними!
– Будем считать, что плановое задание поставлено, – кивнул президент.
– Да сколько раз я встречался в МВД по этому вопросу, страшно сказать, – махнул рукой хороший актер Станислав Говорухин. – Им не до этого.
– Ну конечно. Они сначала со своими проблемами должны разобраться, – негромко прокомментировал президент.
Имелись в виду, конечно, оборотни.
– Я не хочу заговорить этот вопрос, – добавил президент. – Это правда, это абсолютно точно – то, что вы сказали.
Станислав Говорухин выглядел в эту секунду просто именинником. Он, видимо, был уверен, что оказывает стране в эту секунду поистине неоценимую услугу. И я, например, был с ним согласен. Если уж все равно надо кого-то сажать, то пусть лучше это будут производители контрафактной продукции.
– Да за два дня можно решить эту проблему! – поддал жару Станислав Говорухин.
– Это не наши методы, – чрезвычайно мягко, даже как-то вкрадчиво возразил господин Путин.
– Вор должен сидеть в тюрьме! – Господин Говорухин на всякий случай заговорил цитатами из своего фильма. – Разгромить видеопиратские фабрики и посадить их всех!
– Ты как депутат сейчас рассуждаешь или как режиссер? – вздохнув, спросил Станислава Говорухина Георгий Данелия.
– Я как депутат! – мгновенно откликнулся тот.
Даже если господин Путин ничего страшного и не держал до сих пор в своей голове, то теперь придется пойти навстречу пожеланиям трудящихся. Надо сажать. Известно ведь, что, по замечанию писателя Фазиля Искандера, интеллигенция – это народ заговоривший. Вот этот народ сейчас и говорил со своим президентом, подсказывал ему, как вести себя в непростой ситуации, в каком направлении действовать с удвоенной энергией.
– Да, за два дня такое не решить, – огорченно сказал кто-то за столом. – Это не меньше двух месяцев.
– Да тут два года надо, – расстроенно добавил еще кто-то.
– Два месяца мало, – подытожил президент. – А два года много.
Так были утверждены и сроки.
После такого накала страстей разговор на какое-то время пошел на спад. Президент для разрядки рассказал, как режиссер Андрей Звягинцев подарил ему кассету со своим фильмом "Возвращение".
– Я обрадовался, говорю: "Наверное, нигде еще нет?" – "Что вы, – отвечает, – у всех нелегалов уже есть!"
Между тем тема видеопиратства уже явно была исчерпана. Тогда кинематографисты, видя положительный настрой президента на конструктивный диалог с ними, заговорили о необходимости усиления роли госзаказа в искусстве.
– В прежней системе был институт госзаказа, – сказал режиссер Владимир Меньшов. – Хорошо, честно говоря, работал. И вот теперь близится шестидесятилетие победы в Великой Отечественной войне. Этот факт не должен пройти мимо нашего кинематографа. При этом на бюджетные средства, которые выделены ему, нельзя снять хороший фильм о войне.
– А сколько же надо? – с интересом спросил первый замминистра Александр Голутва.
– Три миллиона долларов, – очень быстро ответил господин Меньшов.
– Сколько? – переспросил господин Голутва.
Господин Меньшов без запинки повторил.
– Может, и меньше хватит? – спросил господин Путин. – У вас, я знаю, танков, например, достаточно. Только "Т-55" 39 штук. Достаточно!
– Для чего, Владимир Владимирович? – с досадой переспросил невыносимо долго молчавший Сергей Жигунов.
Танковой роты "Мосфильма" не хватило бы, видимо, и для того, чтобы раздавить всех посредников между прокатчиками и производителями.
– Я продолжу про шестидесятилетие Великой Победы, – не дал ответить президенту господин Меньшов. – Хотя бы один фильм должен быть такой, чтобы на него в десять раз больше дать, чем обычно дают.
Он потупился.
– Представляете, что подумают об этом человеке остальные? – спросил Карен Шахназаров.
А вот этот момент участников встречи, по-моему, совершенно не интересовал.