Трудно сказать, что случилось на самом деле. Президент Науру вообще не явился в ООН. Да и в Нью-Йорке больше не был замечен ни в каких публичных местах. Что же случилось с человеком? Интриги? Неужели против Науру? Слишком мелко. Изолировать президента Науру, чтобы мир не услышал его принципиальной позиции по самым жгучим проблемам современности? Да, полностью исключить этого нельзя. Но вероятность, будем откровенны, близка к нулю.
Нет, за этим стояло что-то другое. И кажется, у меня есть ответ, что же именно.
Дело в том, что сразу после президента Науру должен был выступать президент России. И когда наурский президент исчез, открыть этот день предложили российскому.
Вот она, комбинация! Двухходовка! Неужели примитивный расчет организаторов этой, будем прямо говорить, провокации строился на том, что таким прямолинейным способом удастся вывести из равновесия президента России?
Нет, он не должен был выступать первым. Не зря же, в конце концов, все прежние договоренности строились на том, что он будет выступать вторым. И дело, конечно, не в суеверии, нет. Человека, выступающего на Генеральной Ассамблее первым, к тому же довольно ранним утром, по понятным причинам слушают люди, которые еще, в общем-то, спят. Первый выступающий служит для своего рода разогрева. Так перед выступлением серьезной группы на рок-концерте выступает несерьезная.
Понятно, что люди на Генассамблее ко второму выступлению только-только начнут разбирать слова (многим из нас, уверен, знакома такая ситуация). А некоторые вообще только еще подтянутся на свои места.
Владимир Путин и его окружение не пошли на поводу у провокаторов. Они категорически заявили, что будут выступать, когда решили, то есть только вторыми. Это было мотивировано тем, что сразу после выступления у президента России по протоколу была намечена встреча с генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном. Президент России вообще не собирался сидеть в зале после своего выступления. А теперь ему, чтобы дождаться встречи с генсеком ООН Кофи Аннаном, предлагали именно это.
Короче говоря, отказ был безоговорочным и окончательным. Организаторы, похоже, растерялись. Заседание должно было начаться вовремя. Тогда они и стали искать другую замену лидеру Науру. По неофициальной информации, еще несколько человек отказались выступать перед президентом России (конечно, политических самоубийц среди них не было). Потом, уже поздно ночью, неожиданно для всех согласился пожертвовать собой президент Кипра Тасос Пападопулос.
Но на этом провокации в ООН по отношению к россиянам не закончились. На этот раз их жертвами стали мы, журналисты. Пройдя через несколько систем контроля в здании ООН, мы поднялись на четвертый этаж, на балкон для прессы. Перед входом нас встретили сотрудники службы безопасности, которые категорически отказались пропустить нас. По их словам, входные билетики, которые десять минут назад раздали нам сами же организаторы, были не того цвета. Все наши попытки объяснить им что-нибудь разбивались, конечно, о стену страшного, но какого-то жизнерадостного (до идиотизма) непонимания.
Между тем через пару минут мимо нас через этих же охранников спокойно прошли две журналистки, у которых билетики были такого же цвета, как и у нас. Мы, конечно, обратили внимание на это. И что же? Охранники заявили на этот раз, что с цветом все в порядке, но номер 18 на билетике, увы, не тот.
– Какой же должен быть?
– Без комментариев.
– Больше или меньше?
– Ну, больше, – лениво ответил охранник.
Между тем в зале заседаний уже началось выступление президента Кипра. Нас предупреждали, что он будет краток. Мы уже не успевали. Положение становилось все тревожнее. Налицо была теперь попытка не дать президенту России быть услышанным, по крайней мере, российскими журналистами.
Я уже не удивился, когда еще через несколько минут на балкон благополучно попали еще несколько иностранных журналистов. Цифра на их билетиках была 17. То есть меньше, а не больше!
Не буду мучить вас этими трагическими подробностями. В конце концов мы попали в зал. Нас пустили перед угрозой полноценного дипломатического скандала, который был обещан членами российской делегации организаторам саммита. Увы, праздничное настроение перед выступлением нашего президента было безнадежно испорчено.
На трибуне заканчивал свое выступление президент Кипра. Он как раз поздравлял всех собравшихся с осознанием полного провала очередной попытки объединения острова. Произошло это, как и следовало ожидать, благодаря активным действиям Турции.
После выступления президент Кипра сел в соответствии с протоколом в большое светлое кресло рядом с трибуной. Председательствующий должен был сам вывести его из зала под охраной. Ту же процедуру предстояло пройти и Владимиру Путину.
Тем временем я обратил внимание на то, что, кроме российских журналистов и еще пяти-шести человек, которые прошли до нас, на балконе для прессы вообще никого нет! Либо всех остальных удалось заблокировать еще на дальних подступах к зданию ООН, либо речь господина Путина никого, кроме нас, не интересовала! (Оставалось еще предположить, что, возможно, все журналисты мира слушают выступление господина Путина в пресс-центре. Но и эти подозрения были, увы, беспочвенными. Пресс-центр, как выяснилось, пустовал.)
Ошиблись журналисты, съехавшись в Нью-Йорк на эту Генассамблею и не придя в это утро послушать нашего президента? (Накануне, на выступлении Джорджа Буша, зал, как и следовало ожидать, был переполнен.) Так ведь сразу и не скажешь. С одной стороны, президент России не произнес вроде бы ничего принципиально нового. Более того, из его публичного выступления на Генассамблее исчезла одна довольно принципиальная фраза: "Сегодня Россия объявляет о своем обязательстве не размещать первой в космическом пространстве оружия ударного, наступательного характера". Президент России заменил ее ничего не значащей – о том, что милитаризация космоса недопустима.
Все остальное, впрочем, осталось. По мнению Владимира Путина, ситуация в Ираке неумолимо возвращается в правовое поле ООН, "несмотря на острые расхождения в путях решения иракского кризиса". (Стоит заметить, что немногие придерживаются такого же мнения.)
Президент России рассказал, как он всех предупреждал: ничего хорошего от террористов ждать не приходится. Но ведь ждали. "Был ли услышан тогда голос России? Все ли тогда понимали серьезность этой угрозы? И адекватны ли были ей наши совместные действия? События 11 сентября показали, что нет. Между тем почерк убийц, совершивших теракты в Москве и Нью-Йорке, в Чечне и против сотрудников в Багдаде, – этот почерк нам, в России, давно и до боли знаком. Он везде идентичен. А то, что вдохновители террора легко узнаваемы – как и в августовских событиях этого года, так и в терактах прошлых лет, – лишь доказывает глобальный характер этой угрозы".
Президент России отдал дань уважения гуманитарному направлению деятельности ООН, которое, по его словам, занимает "львиную долю сил, времени и средств ООН, но не так часто попадает в число первополосных новостей". Эту тему господин Путин явно не мог пропустить – сердца и души функционеров ООН в это мгновение, хотелось бы думать, хоть ненадолго помягчели.
Господин Путин остановился и на реформировании этой организации. "Я убежден: каждой попытке модернизации инструментов ООН должен предшествовать самый серьезный анализ и самый точный расчет". Президент России не стал отрицать, что "далеко не всегда в распряжении у политиков – в том числе представленных в ООН и его Совете Безопасности – есть достаточные и эффективно работающие правовые инструменты. Инструменты, позволяющие адекватно преодолевать возникающие международные и региональные кризисы. И в этом смысле международное право, конечно, должно быть подвижной, живой материей, отражающей реалии современного мира".
Но ничего конкретного президент России так и не предложил. Более того, сказал, что "многие из давно имеющихся у ООН возможностей нам предстоит еще только осваивать. Многими ресурсами – только учиться пользоваться".
Нет, не революционное выступление, чего уж там.
Всегда, конечно, можно сказать, что слишком деликатны вопросы, которые обсуждаются на Генассамблее, чтобы выступать на ней революционно. Но вот господин Хрущев в свое время даже говорить ничего не стал, а просто постучал ботинком по трибуне. И получилось вполне революционно.
Затем президент России Владимир Путин приехал в пожарную часть города Нью-Йорка и почтил своим присутствием показательные выступления двух команд пожарных, нью-йоркских и московских, которые привели в полную негодность два автомобиля Dodge. Потери были частично компенсированы фарфоровой каской пожарного производства всемирно известной фирмы "Гжель".
По идее, эта каска в огне не сгорит. Пожарные, как известно, гордость Америки. Более того, на сегодня это, возможно, самая большая и едва ли не единственная ее гордость. Граждане Америки любят своих пожарных и стремятся стать ими. После 11 сентября поток курсантов пожарной академии стал поистине полноводным. Ожидая, когда наш автобус пустят на территорию академии, мы видели этот поток. Курсанты возвращались с занятий. Конечно, они готовились пройти мимо журналистов. Безусловно, репетировали. И все у них получилось. Каждое отделение проходило мимо нас со своей речевкой:
– Куда бы ни пошли мы, каждый знает, кто мы. Наш цвет – голубой! Раз-два-три-четыре!
Так эти дружные симпатичные парни маршировали мимо нас к парковке, с явным сожалением прощались друг с другом, рассаживались по своим автомобилям и разъезжались по этому большому городу Нью-Йорку, чтобы завтра снова встретиться и уже не расставаться весь день.
Наши спасатели оказались в пожарной академии, как это часто бывает, совершенно случайно. Они проходили курс совместных учений с этими парнями. Правда, чему они, сами посудите, могли научить наших мальчиков?
– Все мы и сами умеем, – махнул рукой парень из "Центроспаса".
– Но все-таки есть ли что-то, чего вы не знаете, а они знают? – допытывались журналисты, масса которых была откровенно критической на этом готовом вот-вот запылать клочке суши.
– Да, – признался, помявшись, один. – Они знают английский.
– А скажи, у нас оборудование не хуже? – обратился один из них к другому, нервно посматривая на нас.
– Не хуже?! – изумился тот.
– Конечно!
– Ты че?
– Ну вот автомобили, например. У нас не хуже.
– Да че ты?! – упорствовал тот.
– Просто у них более добротно сделаны, – с нажимом сказал наш спасатель, выразительно глядя на товарища. Взор его пылал.
Пока мы ожидали кортежа с российским президентом, до меня доходили отрывочные сведения о том, чем Владимир Путин целый день занимался в Нью-Йорке. Этот день, как известно, начался у него с трехсторонней встречи с президентом Франции господином Шираком и канцлером Германии господином Шредером.
Потом немецкий канцлер вышел, и Владимир Путин остался наедине с Жаком Шираком. Когда ушел и тот, господин Путин принялся ждать премьер-министра Пакистана Первеза Мушаррафа. Но господин Мушарраф так и не пришел: застрял в пробке.
Что все это значило? Да скорее всего ничего. Сначала европейские лидеры встретились втроем. Давно ведь договаривались. Ну вышел немецкий канцлер. Да ведь так и было предусмотрено протоколом. Ну да, поговорили с французским президентом один на один. Что ж, пора перестать и этому удивляться.
Но все может оказаться и гораздо драматичней. Разве нет? Стоит только захотеть. Например, известно ведь, что накануне немецкий канцлер и американский президент встречались, и тоже наедине. А потом вышли к журналистам и демонстративно помирились, заявив, что все их противоречия по Ираку – в прошлом.
Ни наш президент, ни тем более французский таких заявлений не делали. Вот и понятно, почему так поспешно господин Шредер избавился от теперь уже компрометирующего его общества.
В чем же причина, если уж копать так невыносимо глубоко, катастрофического опоздания Первеза Мушаррафа? Ну в самом деле, детский сад какой-то! В пробку попал! А что же в этот момент делала знаменитая нью-йоркская полиция? А может, она сама эту пробку и организовала, не дай бог, из слишком далеко идущих политических соображений?
К счастью, я могу выступить в этой ситуации прямым свидетелем и защитником нью-йоркской полиции. Никакого злого умысла не было. Она просто не в состоянии была справиться со своими обязанностями. Я видел кортеж господина Мушаррафа где-то в километре от отеля Waldorf Astoria, куда явно стремился пакистанский лидер. Улица выла сиренами и полыхала от зарева полицейских проблесковых маячков. Полиция позорилась, тщетно пытаясь разогнать пробку. Она ее и в самом деле только создавала.
Давайте, впрочем, возвращаться к нашим пожарным. На территорию академии ведь уже въехал кортеж российского президента. Кортеж этот растянулся на пару сотен метров. В нем было около трех десятков автомобилей, в основном с американской охраной. Странно, что и этот кортеж нигде не застрял.
Из машин вышли Владимир Путин и мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг. Они поздоровались с руководством академии и зашли в огромный ангар, где в этот же момент начались совместные учения. Наш российский парень, надев парик и накрасив губы с такой нездешней силой, что это бросалось в глаза со ста метров (так вот чему эти янки с их позорными речевками учили его все эти дни!), закричал женским, по его мнению, голосом:
– Ой-ой-ой! Помогите! Огонь! Горит моя душа!
На мой-то беспристрастный взгляд, вся высокая идея этих учений была тут же бесповоротно скомпрометирована. Если до этого было некое опасение, что происходящее может превратиться в некий фарс, то после этого крика все оно в него тут же и превратилось. Мне, честно говоря, неудобно было как-то присутствовать при всем этом. Особенно когда пожарные и спасатели начали пробивать шины двух ни в чем не повинных Dodge, бить лобовые стекла, с корнем рвать двери, чтобы вытащить оттуда каких-то больших кукол Барби.
Господа Путин и Блумберг, мне показалось, тоже смотрели на происходящее с некоторым недоумением. Изредка они обменивались короткими фразами. Слава богу, минут через десять все это закончилось. Правда, Владимир Путин подарил еще мэру Нью-Йорка фарфоровую каску, расписанную мастерами из Гжели. Что они при этом говорили и как вели себя, я уже не видел, потому что отвернулся, как только эта церемония началась. Ведь никаких сил смотреть на все это уже не было.
На следующий день президент побывал на Нью-Йоркской фондовой бирже и побеседовал с ее лучшими представителями.
У здания биржи переминался с ноги на ногу президент компании ЛУКОЙЛ Вагит Алекперов. Он опасался, что Владимир Путин задержится на бирже и не успеет осмотреть бензоколонку компании в городе Нью-Йорке. Господин Алекперов стоял прямо возле машины российского президента в окружении американской службы безопасности: добраться до него было невозможно. И тогда он подошел ко мне сам.
– Вся Америка после этой поездки узнает, что ЛУКОЙЛ – это российская компания, – сказал он.
– А сейчас не знает?
– Каждому ведь не объяснишь. А так – хорошо!
– Не смущает вас, что президент будет рекламировать вашу бензоколонку?
– А что, было такое хоть раз, чтобы Буш в какую-нибудь поездку не брал бизнесменов? Это их, между прочим, работа.
Президент России в это время встречался с бизнесменами биржи. Интересно, что вопросы бизнеса практически не интересовали их. Зато их заинтересовало, что Владимир Путин думает об угрозе терроризма. Президент устало согласился:
– Государства должны реагировать на угрозу терроризма. Но часто бывает, что люди только делают вид, что борются с терроризмом. Чтобы взбивать пену, делать ничего не нужно.
И Владимир Путин вдруг обрушился с сокрушительной критикой на США.
Своей мишенью он избрал новый визовый режим:
– Допустим, вашему партнеру надо получить визу для встречи с вами. А он живет в Сибири. Сначала ему надо из Сибири приехать в Москву. Там заполнить анкету, ответить на вопросы, в том числе не террорист ли он. А если женщина – "не занимались ли вы проституцией". То есть существует предел, за которым здравого смысла уже не видно. Если вы спрашиваете меня, что можете сделать для развития наших отношений, то я говорю: используйте свое влияние на администрацию, на чиновников, которые мешают общению между простыми людьми. Желаю вам успеха.
Бизнесмены как-то примолкли. Они не ожидали такого натиска. Наконец один собрался с духом:
– В определенных кругах существует определенная озабоченность, что в определенных условиях может возникнуть некоторая опасность своего рода снижения уровня инвестиций в связи с неоднозначным развитием политического курса в России. Что вы думаете по этому поводу?
Нет, не этим людям влиять на администрацию.