Обращенные в джунгли

Сейчас мир только начинает заново открывать Камбоджу. Год-два, и туристов здесь будет куда больше. Ехать сюда надо прямо сейчас — полупустынные башни древнего Ангкор-Вата на закате куда как лучше того же Ангкор-Вата на закате, но усеянного толпой японцев. И прямо сейчас, в ноябрьское полнолуние, реки Камбоджи начинают течь вспять, что для туристов означает начало фестиваля Bon Om Tuk.

За последние полвека Камбоджа меняла имя ровно шесть раз. Освободившись в 1953 году от французских колонизаторов, она назвалась Королевством Камбоджа, и управлял ею король Нородом Сианук. Потом его свергли, и страна стала Кхмерской республикой. Но ненадолго: в 1975 году пришли красные кхмеры, и они переименовали государство в Демократическую Кампучию. А через четыре года в Кампучию вошли вьетнамские войска — и страна на десять лет превратилась в Народную Республику Кампучию. Потом вьетнамцы ушли, и страна стала Государством Камбоджа. А в 1993 году круг замкнулся — и вот сейчас мы опять в Королевстве Камбоджа, во главе которого опять же стоит все тот же чудом сохранившийся король Нородом Сианук.

Французы сотню лет назад нашли затерянные в джунглях храмы Ангкора — и в конце XX века мир обнаружил их заново. Тогда французам пришлось всего лишь немного отчистить храмы от джунглей, открывателям наших дней пришлось освобождать окрестности от мин. Хотя само по себе чудо уже то, что при Пол Поте все это попросту не смели с лица земли. То есть, вот стояли бы постояльцы у окон своих номеров в роскошном отеле Raffles Grand D`Angkor в городе Сиемреапе — и что? На горизонте не виднелись бы гордые башни Ангкор-Вата?

Отель Raffles Grand D`Angkor тоже кое-что повидал. Построенный еще при французах, он принимал у себя и светскую довоенную публику, также интересовавшуюся местными достопримечательностями, и красных кхмеров — наверняка, если бы отель мог, он бы захлопнул перед ними свои двери и обрушил на них свою крышу. Сейчас у него совсем другая, шикарная жизнь. Контингент постояльцев интернационален. Впрочем, романтичность отеля привлекает сюда нежные пары. Для романтического путешествия Камбоджа будто бы придумана специально. Утром — завтрак, сопровождаемый поклонами персонала; потом — обязательное взаимное намазывание репеллентами (комары!) и кремами от солнца; потом — в кондиционированный джип или на более экзотический тук-тук и — к храмам, до ближайшего из которых от отеля ехать минут десять. В отеле, с его выходящими прямо к бассейну номерами и отдельными виллами для избранных гостей, ничто не напоминает о недавнем печальном прошлом страны.

Тысячу лет назад Камбоджа была великим государством. Возглавляемая королями-богами, сильная, богатая, Камбоджа возгордилась — и стала строить свою Вавилонскую башню: бесчисленные храмы Ангкора, призванные возвестить миру величие страны. Впрочем, они ее и погубили — слишком много сил, слишком много денег потребовало это великолепие, и лет через сто ударного строительства, выпивавшего из страны все соки, солнце закатилось над Камбоджей. Но храмы при этом никуда не делись — они стояли в джунглях, и прекрасные лица королей-богов смотрели со своих башен на мир мудрыми, равнодушными и невидящими глазами.

А в 1860-х годах французы нашли в джунглях древние камни и решили, что открыли новое чудо света. В каком-то смысле так и было — французы открыли Ангкор для мира; что до местных жителей — они свои храмы никогда не теряли, просто чужим про них не рассказывали. Сюда всегда приходили паломники, молились и возжигали ароматические палочки. Сюда и сейчас приходят паломники, приезжают буддийские монахи, и не только камбоджийские, но и тайские, японские, бирманские, и их оранжевые одежды на серых древних камнях органичны, как тщательно продуманный элемент декора.

Сейчас 88% кхмеров — буддисты. Однако храмы Ангкора изначально посвящались индуистским богам — Брахме, Шиве, Вишну — и под буддизм были переделаны несколько позже. Но индуистское прошлое никуда не делось, и в храмах то и дело натыкаешься на фаллические символы. Впрочем, местный гид стесняется говорить про такое неприличное, да еще при женщинах, к тому же иностранках. Он не знает, куда глаза девать,— только отвернется от фаллоса, так тут же утыкается носом в барельеф с храмовыми танцовщицами-апсарами, некогда топлесс танцевавшими для богов.

Даже адаптированный для туристов и исполняемый с учетом нынешних нравов танец "апсара" остается удивительно эротичным. Хотя в нем отсутствует то, что понимаем под эротичностью мы,— никаких откровенных поз, никаких виляний бедрами. И музыка — тоже сдержанная и неспешная, и девушка, в золотой одежде, с высоким затейливым головным убором, завораживающе движется по сцене.

Туристы, туристы... Вежливые, милые кхмерские охранники не справляются с нами уже сейчас: они пытаются объяснить, что на закате солнца лазить на самую высокую башню никак нельзя — темнеет здесь мгновенно, а в полном мраке иметь дело со здешними лестницами опасно для жизни. Это правда, однако оно того стоит. И из-за вида, открывающегося с высоты птичьего полета; и потому, что вот этот-то дряхлый старик сумел сюда забраться; и еще потому, что быть здесь и упустить возможность куда-то забраться — это преступление, которое потом сам себе не простишь.

В Ангкор-Вате не жили — это был храм. А вот Ангкор-Тхом был городом с населением в миллион человек. Для того времени, то есть для XII века, это было серьезно — в каком-нибудь Лондоне тогда обитало не больше полусотни тысяч жителей. От самого города теперь осталось немного — стена и ворота, высокие башни, с которых четыре лица короля-бога смотрят на все стороны света. Пределы Ангкор-Тхома теперь заняты джунглями — впрочем, какая-то жизнь тут все-таки есть: откуда-то доносится музыка. Ну конечно: как и на всех туристических приманках, на земле Ангкор-Тхома расселось человек двадцать музыкантов. И вдруг — как удар под дых: они все, все двадцать человек, играющих развеселую народную песню,— безногие. Поэтому пока в Камбодже нельзя ни брать машину напрокат и ехать куда глаза глядят, ни предпринимать самостоятельных прогулок по джунглям: страна до сих пор густо усеяна минами. Конечно, туристические объекты в этом смысле безопасны — их-то разминировали в первую очередь, но местным приходится ходить не только по проверенным дорожкам.

Та Пхром, Байон, Бантей Шрей, Та Кео, Та Ней, Тхомманон и еще десятки названий, за которыми скрывается чудо. Храмы, непохожие один на другой: тут стоят великолепные, идеально сохранившиеся статуи слонов, а здесь — каждый камень покрыт изумительной резьбой, тонкой, как паутина. А там — камни и деревья стали единым целым, и корни со стволами так оплели королей и богов, что их уже не разъединить никогда: уберешь деревья — рухнут и короли.

Здесь так красиво, что можно потерять голову. Что и случается с некоторыми туристами: вот, например, некая миссис Браун из Филадельфии прибыла в Ангкор на экскурсию, а в результате усыновила один из маленьких храмов и пожертвовала сто тысяч долларов на его реставрацию. И таких "усыновителей" здесь немало. Придет время — и европейцы с американцами примутся оседать в Камбодже так же, как сейчас они это делают в Таиланде или в Индии. Выучат кхмерский, научатся есть жареных кузнечиков — фунтики кузнечиков продаются везде, но туристы их есть побаиваются. Кхмеры показывают, как это надо делать: очищаешь крылышки, отрываешь ножки. Но пробовать не хочется — кузнечики хоть и жареные, но все-таки глазками смотрят. В глазках — упрек: заманили, зажарили, а ведь жизнь была так прекрасна! А вообще кхмерская кухня необыкновенна, причем, вопреки ожиданиям, вовсе не похожа на тайскую.

ОЛЬГА Ъ-ВОЛКОВА