В Русском музее открыта выставка, посвященная 140-летию со дня рождения классика русской живописи Валентина Серова (1865-1911). Посетив ее, МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ решил, что изучал в университете творчество какого-то другого Серова.
Представьте себе юбилейную, то есть максимально представительную, тщательно и задолго подготовленную выставку бесспорного классика без его, извините за выражение, "брэндов". Без работ, рефлекторно вспоминающихся при упоминании его имени по принципу: "фрукт — яблоко". Выставку Александра Иванова без "Явления Христа народу", Виктора Васнецова без "Богатырей", Казимира Малевича без "Черного квадрата". Юбилейная экспозиция Валентина Серова обошлась без "Девочки с персиками" и "Похищения Европы". Безусловно, тому есть объективные причины: "Портрет Феликса Юсупова" гостит в Австралии, "Портрет Иды Рубинштейн", пластическая формула русского модерна, — в Нью-Йорке. Но все равно к новому ноу-хау юбилейной выставки без шедевров привыкнуть сложно.
Главный козырь выставки — занавес к дягилевскому балету "Шахерезада", показанному в 1911 году в парижском театре "Шатлэ" и лондонском "Ковент-Гарден". Плод годичного штудирования Серовым персидских миниатюр, занавес, до смерти Сергея Дягилева в 1929 году хранился в его коллекции, в 1968 году всплыл на аукционе "Сотби", на выставку попал из собрания Галины Вишневской и Мстислава Ростроповича. Раритет, факт истории, красивая вещь, наконец. Модерн как модерн: не больше и не меньше.
Но, если не знать канонических произведений Серова, на выставке, состоящей на 80% из графики, в том числе не предназначенной для экспонирования, лабораторной, складывается образ какого-то другого художника, не совсем состоявшегося, достойного упоминания в истории искусства, но не более. Натурщики, ню, анималистические наброски, эскизы нереализованного панно для Исторического музея "После Куликовской битвы", иллюстрации для журнала "Детский отдых" или к сочинениям писателя Владимира Немировича-Данченко. Например, "Встреча княжны Маргани и Михико на базаре" — страсть как хочется узнать: кто такие эти Маргани с Михико и что такого рокового на кавказском базаре с ними приключилось?
Складывается образ художника, ни одного шедевра не создавшего, труженика, но, в целом, мастера салонного. Не отстаивающего академическую линию, а готового интегрировать модные тенденции, от почти импрессионизма до модерна, совместить психологизм с декоративностью. Скорее, графика, чем живописца, потенциального сатирика: шаржи на певицу Фелию Литвин, похожую в роли Брунгильды на тюленя, злого монголоида Николая Рериха, брюзгу-князя Сергея Щербатова, жену художника Бакста, худышку Любу, — лаконичные, злые.
Забавно, как организаторы компенсируют недостаточность выставки, приписывая незначительным работам дополнительные смыслы. Например: "Атмосфера 1905 года отражена и в полотне 'Купание лошади' с ее безбрежным пространством, пронизанным светом и овеваемым свежим ветром свободы". Жалко, лошадь не красного цвета. Боюсь, даже в советские времена такую идеологически выдержанную трактовку невиннейшей картины подняли бы на смех. Короче говоря, выставку можно рекомендовать только тем, кто получил серьезное искусствоведческое образование. Остальные просто не поймут, почему в Русском музее чествуют столь скромного художника.