Интерес главы мафии к подчиненному, несмотря на все коварство первого и простодушие второго, абсолютно честный: герой Аль Пачино по-настоящему привязывается к парню, гордится, что создал лучшего спортивного пророка за всю историю, и хочет построить вокруг него всю свою империю. Более того, видит в нем своего преемника и откровенно набивается в отцы. То ли нервничая из-за сопутствующей эдиповой тематики, то ли слишком вживаясь в лощеный образ припонтованного "Человека на миллион", оракул теряет свой дар предвидения, все чаще предсказывает наобум и в конечном счете как профессионал опускается ниже плинтуса. К этому моменту "Деньги на двоих" уже прогреваются до такой пафосной температуры, что в решающем матче, от которого зависит существование прогностической конторы, герой Макконахи должен был бы для полноты картины сам броситься на поле и забить нужный мяч. Он, однако, бросается в противоположную сторону, оставляя в дьявольских когтях все эти шмотки, тачки, несусветной цены часы и прочие атрибуты успеха, зато вызволяя свою бессмертную душу, в которой так и не прижилось честолюбивое желание распоряжаться человеческими судьбами.
"Доказательство"
Главным сюжетом модных психодрам все чаще становится математика. Математика как дисциплина, способная дать ответ на вопрос о смысле жизни и устройстве вселенной, математика как наука, в которой грань между предельной рациональностью и безумием тонка, как нигде. В математике Роберте (Энтони Хопкинс), герое фильма Питера Меддена ("Влюбленный Шекспир", "Выбор капитана Корелли"), есть что-то общее с нобелевским лауреатом Джоном Нэшем, которому Рон Ховард посвятил "Игры разума". Как и Нэш, Роберт — гений, в нежном возрасте сделавший открытия, перевернувшие все представления о современной математике. Как и Нэш, Роберт — законченный шизофреник: временные просветления чередуются с полными затмениями разума. Хопкинсу не впервой играть монстров: всемирную славу принес ему доктор Ганнибал Лектор, тоже гениальный ученый. Так же органична роль его дочери Кэтрин для Гвинет Пэлтроу, хрупкой девушки с глазами лани-нимфоманки, которой самой ее психофизикой суждено играть героинь, запутавшихся в жизненных обстоятельствах, зависающих на грани яви и бреда.
К чести Питера Меддена и крайнему недовольству математиков, сама наука в фильме — нечто абстрактное, почти магия: смысл открытия Роберта не расшифровывается. Режиссера гораздо больше интересуют соотношение гениальности и безумия, рационального начала и эмоциональных порывов, отношения между отцами и дочерьми.