выставка современное искусство
В Музее Анны Ахматовой в Петербурге открыта выставка живописи, графики и скульптуры Алексея (Хвоста) Хвостенко (1940-2004), приуроченная к 65-летию со дня рождения одного из самых ярких героев андерграунда — не только советского и российского, но и европейского. Рассказывает МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ.
На своей французской визитной карточке Алексей Хвостенко без ложного стеснения указывал: "Artiste complet". То есть универсальный, абсолютный художник. И это было чистой правдой. Последний европейский битник и первый советский рокер, шаманивший на сцене автор народных песен "Город золотой" и "Мой чемоданчик, набитый планом", он был художником по преимуществу — не зависящим от материала, с которым работал. Он в равной степени уверенно подчинял себе и слово, и краски, и дерево, чувствовал себя как дома и в контексте классического европейского модернизма, и среди рокеров, годившихся ему во внуки. Строки Бориса Пастернака "Пока я с Байроном курил, пока я пил с Эдгаром По" — это о Хвостенко, если заменить Байрона на Велимира Хлебникова, а Эдгара По — на Эль Лисицкого или Макса Эрнста.
В жизни он казался тишайшим бездельником не от мира сего. Но ухитрялся помимо собственного творчества еще и издавать (совместно с Владимиром Марамзиным) лучший в эмиграции литературный журнал "Эхо", быть вице-президентом Ассоциации русских художников и писателей в Париже, создавать один за другим сквоты и клубы, ставить спектакли, включая ошеломительный мюзикл по пьесе Максима Горького "На дне".
Выставленные в Фонтанном доме монументальные скульптуры и аккумуляции, что называется, крепко сколочены и в прямом, и в переносном смысле слова. В них чувствуется удовольствие, с которым мастеровой дает жизнь удачной вещи. И радость, что всевозможный хлам, деревянный, металлический, от кривых суков до деталей часов подчиняется автору, складываясь в гармоничные композиции. Отношение к арт-объекту как к сделанной вещи, безусловно, восходит к советским 1920-м годам, к конструктивизму. Но это не единственная ассоциация, которую вызывает серия "Знаки Зодиака", занимающая большую часть экспозиции. Хвостенко словно собирает заново гитары, некогда препарированные кубистами на холсте, но получаются в итоге никогда не виданные музыкальные инструменты, на которых играть под силу было одному только Хвосту. Как он это делал, можно увидеть на фотографиях петербургского фотографа Андрея (Вилли) Усова, снимавшего первое возвращение Хвоста в Россию из 15-летней эмиграции в 1992 году и совместную работу с группой "Аукцыон".
Ну и сюрреализм, конечно, был близок Алексею Хвостенко. Графическая серия "Jeu de paume", названная в честь Зала для игры в мяч в саду Тюильри, бывшего Музея импрессионизма, а ныне выставочного зала, продолжает линию автоматического письма сюрреалистов. Абстрактные формы рифмуются с сопровождающими их стихами Хвостенко, столь же абстрактными, но наполненными тревожным, "подземным" гулом: "...знаем только одно или два — подходящее место и вымысел или избавимся вовсе или останемся здесь".