«В условиях высокой ставки деньги — на вес золота»

Интерес российских компаний к технологическим проектам резко вырос после ухода с рынка многих зарубежных поставщиков. Но теперь компании сталкиваются как с дорожающим финансированием, так и с нехваткой кадров. О том, как эти проблемы решаются на Дальнем Востоке, «Ъ» поговорил с министром по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексеем Чекунковым.

Это одно из интервью проекта «Разговоры о бизнесе».

Видеоинтервью Татьяны Едовиной с министром по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексеем Чекунковым.

Расшифровка интервью

Об источниках финансирования

— Мы с вами встречались до форума и говорили, в частности, о том, что произошел разрыв многих технологических цепочек, но новые иностранные партнеры вряд ли компенсируют все недостающие поставки. Какие меры могли бы закрыть этот разрыв?

— Разрешите, я уйду от словосочетания «меры поддержки». У нас была интересная сессия по технологическому развитию, на которой отмечалось, что есть два пути: один — это кривые дорожки, они все работают, второй — это импортозамещение.

Все в моменте сразу сделать нельзя. Везти научились, но пришло и осознание, что многое нужно у себя создавать. Мы большая страна с диверсифицированной экономикой и, самое главное, серьезной научно-производственной школой. Рад тому, что у нас впервые на улице Дальнего Востока в рамках ВЭФ вырос огромный павильон Минпромторга. Он очень органично смотрелся, там были представлены уникальные технологии. Ну и видно, что страна сконцентрировалась. Тут я уже процитирую модератора сессии: страна собралась и стала ускоренно создавать то, чего не было десятилетия.

Меня глубоко тронуло высказывание президента о том, что мы будем создавать новые генерирующие мощности, будем создавать энергию. Это очень важно. Вперед любой промышленности нужна дешевая энергия. Для Дальнего Востока это огромное конкурентное преимущество. У нас оно есть. Самое главное — у нас есть источники энергии. В первую очередь это вода. У нас задействовано всего 23% водных ресурсов, необходимых для гидроэнергетики. Нужно опускать стоимость электроэнергии.

Компании нашли пути, и промышленность не споткнулась, продолжается рост — это факт. И этому можно только порадоваться. Компании замещают ушедшие технологии, есть капитал.

Ограниченность возможностей приложения капитала играет на руку — люди смотрят на новые бизнесы, бизнес крупный становится крупнее, и это хорошо.

Когда крупные предприниматели диверсифицируются в какие-то смежные или вообще в другие отрасли и прилагают свой управленческий талант, свой капитал для того, чтобы в том числе замещать уходящие западные компании, я приветствую это. У нас рождаются новые национальные чемпионы, и они будут замещать эти технологии.

Важен и акцент на опережающее развитие, то есть сначала мы создаем города, а потом туда приезжают люди, сначала мы строим энергетические мощности, потом промышленность их использует, потому что энергия дешевая. Я думаю, вот эти все тренды — они должны внушать оптимизм.

— Сейчас возобновляется дискуссия о финансировании технологических проектов. Как вы видите роль министерства, какие инструменты считаете сейчас актуальными?

— Уже на протяжении целого ряда лет немалая часть государственной программы направляется на докапитализацию ВЭБ.РФ. Структура, которая раньше называлась «Фонд развития Дальнего Востока», которой я в том числе руководил на протяжении шести лет, сейчас это ВЭБ.ДВ, финансирует проекты под 2% годовых. Она смешивает свои деньги с коммерческими средствами, ну и в сумме мы получаем довольно конкурентоспособный финансовый продукт. Конечно, сейчас, в условиях высокой ставки особенно, эти деньги — на вес золота, и нам надо очень серьезно думать о приоритетах.

Для себя мы такой приоритет определили — это реализация мастер-планов городов. Вот здесь складывается все, что мы делали. В ближайшие три года, я думаю, весь новый капитал, вся докапитализация будут направлены целевым образом на финансирование мастер-планов. Деньги смешиваются с коммерческими, и я думаю, что таким образом только по нашей линии мы толкнем проекты на 250–300 млрд руб. через концессионный механизм. Эти деньги войдут сейчас как внебюджетные, мы потом возьмем обязательства, будем расплачиваться в следующие 10–12–15 лет уже за созданные проекты. Если прибавить к этому приоритизацию в других государственных программах, инструменты ДОМ.РФ, специальные казначейские кредиты, заложенные в бюджет средства, то в сумме у нас уже есть где-то порядка 0,5 трлн руб., чтобы эту работу начать. Это серьезный финансовый ресурс.

Если же говорить о технологиях, то для технологий деньги никогда не главное. Как ракета должна набрать определенную скорость, чтобы преодолеть земную гравитацию, так и любая технология должна пройти так называемую долину смерти, когда уже технология работает, вроде бы и продукт интересный имеется с какими-то заданными качествами, но у него еще нет рынка. Вчера в том же павильоне Минпромторга довольно много знакомых мне компаний встретил, которые здесь, в ДВФУ, рождались. Очень впечатляющие технологические наработки, какие-то из них могут вообще конкурировать на мировом уровне. Но как все-таки инвестор в прошлом — я почти 20 лет занимался инвестициями,— я всегда спрашиваю разработчиков: какой объем серийного выпуска, какая цена, где рынок, куда вы продаете? Не все пока могут ответить на эти вопросы. Видно, что зачастую проекты еще на стадии, скажем так, прототипа либо интересного продукта, но не товара. Чтобы перепрыгнуть эту «долину смерти», порой нужно вложить очень много денег. Не всегда получается.

Приведу два примера — они очень известные. Точнее, один известен на весь мир, второй был когда-то известен, сейчас его никто не вспомнит. В них было вложено государством, то есть налогоплательщиками США, одинаковое количество средств — по $0,5 млрд в каждый. Первый проект — это Solyndra, они делали солнечные панели. Полный ноль, все сгорело. Второй — это Tesla, которой можно только поаплодировать. Очень хочется, чтобы мы, конечно, пошли по пути Tesla. Но фундаментально здесь важна именно возможность вложить рисковый капитал.

Нашу сессию вел знаменитый российский автомобильный дизайнер Владимир Пирожков, который сейчас возглавляет Центр прототипирования МИСиС.

И в диалоге с экспертным сообществом мы пришли к выводу, что в России более смелой, более высокой должна быть роль государства в технологической инновации.

При этом ее нужно сконцентрировать по нескольким приоритетным направлениям — это уже происходит. Уже есть работа по беспилотникам — это будет серьезным национальным проектом. Помимо этого мы предложили выбрать некоторое ограниченное количество таких направлений, сконцентрировать в них серьезные ресурсы, чтобы минимизировать риск потерь, риск убытка. Направлений — десять, они должны стать магнитом для людей, потому что такой проект, когда ты можешь поменять индустрию, он привлекает людей, привлекает инженеров, он привлекает маркетологов, ученых, технологов. Это нам тоже очень нужно.

О кадровом голоде

— Вы уделяете больше внимания подготовке кадров и развитию программ дальневосточных вузов. Что здесь происходит?

— У нас три столпа работы с кадрами, и пока это неисчерпывающий список. Нам надо серьезно заниматься начальным и средним образованием. В части среднетехнического образования важнейшей нашей совместной работой с Минпросвещения стала инициатива «Специалисты для растущих отраслей». Она заключается в том, что мы ускоренным образом создаем лаборатории в техникумах, поддерживаем конкретные техникумы — всего 208 колледжей и техникумов по Дальнему Востоку. Когда туда приезжаешь, то понимаешь, что это уровень. Например, в Краснокаменске — это небольшой городок, моногород — мы поставили современнейшие тренажеры для водителей тяжелой техники. Конечно, быстрее и эффективнее учиться на тренажере, прежде чем садиться в машину стоимостью много сотен тысяч долларов, а у техникума и нет машин за много сотен тысяч долларов. Смысла учиться на старой машине, если работать предстоит на новой, тоже нет. На Камчатке я был в техникуме, который поддерживает бизнес, и, честно говоря, впечатлился настолько, что включил в свой доклад президенту иллюстрацию — плакат, описывающий карьерную лестницу, путь молодого человека. Во время учебы он будет получать специальную стипендию — 15 тыс. руб., станет хорошим рабочим, отслужит в армии, доучится, станет главным механиком, затем начальником рудника с зарплатой 450 тыс. руб. в 30 лет. Такой путь не каждый сможет пройти, но и не каждый, кто приходит в спортивную секцию, станет мастером спорта. Ребятам это дает классный ориентир и насыщает очень заслуженным, справедливым достоинством технические специальности. Такие специалисты нам сейчас очень нужны, в этих профессиях большой дефицит.

Еще одна программа — это «Приоритет-2030». Здесь реализуется отдельный трек для Дальнего Востока. Выделили 6 млрд руб. на 12 университетов-победителей, в среднем по 500 млн руб. на вуз, что для некоторых удвоило бюджет развития. Это, конечно, позволяет вузам привлекать более интересных преподавателей, позволяет им развивать базу. И ребята поехали.

Итог таков, что за 2022/23 учебный год в три раза больше приехало на первый курс на Дальний Восток, чем семь лет назад.

То есть приехало больше первокурсников, чем уехало абитуриентов. Это очень важная веха для нас. Люди едут учиться на Дальний Восток. Понятно, что потом они остаются, заводят семьи, находят работу — это наша радость и гордость.

Третья нишевая программа — подготовка управленческих кадров для государственной службы «Муравьев-Амурский-2030». Это программа про преодоление, про расширение горизонтов. Программа, которая сначала целый год глубоко погружает участников в реальность Дальнего Востока, в ситуацию в регионах. Предусмотрено восемь учебных модулей, каждый проходит в отдельном регионе, в котором прошедшие программу остаются на два года работать. Первый поток — более 40 человек, они уже трудоустроены: стали заместителями министров региональных правительств, проректорами в вузах, руководителями общественных организаций, главами и заместителями глав муниципалитетов и районов. Одна девушка ушла работать в Усть-Камчатский район, это вообще сердце Камчатки — даже по камчатским меркам далеко. В 2028 году таких людей будет уже 300, они будут глубоко понимать Дальний Восток, будут знать всех, кто управляет развитием региона, будут знать друг друга. По любым законам жанра это, конечно, будет другое качество, уже новый управленческий пласт во всех регионах, муниципалитетах. Рассчитываю, что мы почувствуем это и, самое главное, дальневосточники почувствуют повышение качества управления, качества коммуникаций с властью.