выставка раритеты
В Историческом музее открылась выставка "'Лета 7121 октября в 26 день': 4 ноября 1612 года в истории России". Экспозиция, составленная в основном из хорошо известных предметов гимовского собрания, подоспела к новосозданному празднику — Дню народного единства. Но повод праздника не сильно прояснила. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Вероятно, с выставкой спешили. Собственно, она и выглядит как поспешная попытка быстро-быстро сделать экспозицию на торжественный случай: только бы в списке задуманных к новому государственному празднику мероприятий против соответствующего пункта поставить жирную галочку.
Само название выставки отсылает именно к событиям осени 1612 года. Между тем предъявляемая экспозиция, уместившаяся в одном-единственном зале, замахивается и на прочие события Смутного времени. Например, по стенам над витринами висят известные гимовские полотна из польского замка Вишневец, изображающие свадьбу Марины Мнишек с Лжедмитрием I, ее въезд в Москву и коронацию. Нелишне напомнить, что к 1612 году первый самозванец уже шесть лет как был убит, а прахом его выстрелили из пушки, так что его причастность именно к Дню народного единства смотрится довольно натянутой. То же касается, допустим, витрины, посвященной Дмитрию Скопину-Шуйскому (выставлены известная "парсуна" с его изображением и его палаш). Популярный молодой полководец, племянник царя Василия Шуйского, до 1612 года не дожил и вообще к финальному этапу Смуты никак не относится. Все-таки или "лето 7121" (1612 год в старинном исчислении "от сотворения мира"), или Смутное время в целом, и если общий замысел ближе к последнему варианту, то как минимум странно отделываться при этом скромной выставкой из пяти витрин (и еще нескольких мониторов с мультимедийной презентацией).
Есть, конечно, и более приближенные к теме экспонаты. Вот несколько предметов, связанных с именем князя Дмитрия Пожарского. Сабля, собственноручное письмо — это еще более или менее лыко в строку. Митра, вложенная вдовой князя в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь,— это уже экспонат скорее отвлеченно-мемориального толка. Еще есть тяжелые кованые железные двери. Вклад, как поясняет экспликация, самого князя в церковь села Пурех — центра той волости, которую ему пожаловали после окончания Смуты. Художественная выразительность кованых дверей несколько проблематична, так что вероятнее всего увидеть за ними значение исторического артефакта. Однако этот артефакт опять не про Смуту, а про процесс имущественного передела при первых Романовых, что неспециалисту еще надо дополнительно прояснять.
Из числа центральных по смыслу экспонатов внушительнее всего, как ни странно, выглядят самые крохотные. Это копейки с ноготь мизинца, отчеканенные от имени "государя царя и великого князя Владислава Жигимонтовича" — сына польского короля Сигизмунда, которого "призвало" в свое время на царство боярское правительство (та самая "семибоярщина"), свергнув Василия Шуйского. Именно приверженцы королевича Владислава и сидели в московском Кремле, отбиваясь от ополченцев Минина и Пожарского, вплоть до 26 октября по старому стилю. И сидельцами этими были отнюдь не только поляки (польский гарнизон вообще весьма обезлюдел к этому моменту), но вполне родные бояре. Так что среди сдавшихся на милость народного ополчения из Кремля вышел, между прочим, в обществе своего дядюшки юный Михаил Федорович Романов. Тот самый Миша Романов, которого вскоре негласно руководящая избирательным Земским собором 1613 года боярская аристократия выберет царем с мотивацией "он нам удобен будет".
Общий итог печален. Степень общенародной осведомленности о тех событиях, которые отныне празднуются 4 ноября, вообще-то говоря, мизерна. Главный исторический музей страны по этому поводу произвел только, как выясняется, сумбурную, скучную, концептуально скомканную выставку. При этом трудно его за это всерьез корить. Отечественная историография Смутного времени вообще прервалась в 1917 году: советские историки подчас вообще чурались понятия "Смутное время" и занимались на сей счет все больше вышиванием по канве крестьянских войн и классовой борьбы. Теперь же претензии стоит предъявлять отнюдь не к науке, а к тем, кто занимается изобретением праздников по критерию их близости к праздникам старым и отмененным. Государственный цинизм — вещь разрушительная. Уж что-что, а события Смутного времени это доказывают в совершенстве.