выставка живопись
В Российской академии художеств открылась выставка Николая Пономарева (1918-1997), в 1991-1996 годах бывшего президентом РАХ, а ранее на протяжении 20 лет возглавлявшего Союз художников СССР. Номенклатурную классику рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Николай Пономарев — художник с образцово-показательной советской биографией, каковую и подобает иметь человеку, занимавшему верхнюю ступень в советской художественной номенклатуре. Выходец из провинции, окончивший Институт имени Сурикова, в котором он впоследствии возглавлял кафедру графики, он с самой юности был на хорошем счету. Еще студентом в 1945 году он был включен в группу художников и реставраторов, участвовавших в поисках и спасении картин Дрезденской галереи. Поездка в Германию была первой, но далеко не последней командировкой художника. Николай Пономарев объездил и отобразил в своем творчестве труд шахтеров Донбасса, рыбаков Приазовья и Каспия, тяжелые будни жителей дружественных стран, которые он посещал в составе официальных делегаций,— Вьетнама, Индии, Египта и так далее.
Организаторы выставки Николая Пономарева отобрали произведения, в которых почти не чувствуется официозный дух, которым по идее должно быть проникнуто творчество высокопоставленного худфункционера. В залах Академии художеств даже выставлен написанный Пономаревым в 1990 году портрет культовой фигуры диссидентской интеллигенции, Михаила Булгакова. Впрочем, ничего фантасмагорического и противоречащего соцреализму в портрете автора "Мастера и Маргариты" нет. Чинный, как и подобает классику, писатель при бабочке и белых гамашах скромно сидит на заснеженной скамейке на Патриарших, и даже примостившийся с ним рядом черный кот явно не собирается учинять какую-либо бесовщину.
Самое интересное на выставке — это, пожалуй, сделанные в 50-60-е зарисовки из жизни всяких экзотических стран, тех самых, которые сейчас являются самыми желанными туристическими направлениями. Торговцы на каирских базарах, индийские уличные разносчики, рыбаки в бомбейском порту. Особенно интересен, наверное, Вьетнам, в котором художник побывал в 1956-1957 годах, еще до войны, после которой весь мир поневоле узнал, как выглядит эта страна бывшего Индокитая. Но в графических работах Николая Пономарева Индия, Вьетнам и Египет лишены всяческого экзотизма. Как, впрочем, и для всех советских людей, для которых экзотикой был Париж и прочие буржуазные столицы, а вовсе не Вьетнам, в котором романтики было не больше, чем в каком-нибудь Казахстане. С официальной точки зрения, это были нуждающиеся в опеке "младшие братья", с обывательской — социалистические выселки.
Бенгальский залив на графических листах Пономарева мало чем отличается от Азова, а улицы Каира — от Бухары. Он избегает искушения увидеть вьетнамские пейзажи в оптике дальневосточной графики. Напротив, тропические пейзажи и экзотические народы изображены в лаконичной и скупой манере сурового стиля, изумрудно-бирюзовые тропики обретают сдержанный, выцветший голубовато-охристый колер, призванный, видимо, передать все героические трудности строительства социализма. Как и подобает истинному советскому интернационалисту, Николай Пономарев не делит страны на далекие и близкие, свои и чужие, экзотические и привычные. Он отображает некое монотонное единство социалистического лагеря. Что не умаляет достоинств его графики. Его произведения вряд ли подходят для современных путеводителей, но их можно представить в качестве иллюстраций какого-нибудь Джозефа Конрада — сквозь соцреалистический суровый стиль сквозит извечная тоска мировых окраин, равно знакомая и западным колонизаторам, и советским дипломатам, и членам официальных делегаций. Что вполне соответствует исторической правде того времени.