Хоррор дожития
Как Джордж А. Ромеро напугал стариками борцов с эйджизмом
Когда-то на заре карьеры гуру зомби-хоррора Джордж А. Ромеро, уже вошедший в историю с «Ночью живых мертвецов», снял «социальную рекламу» о жестоком обращении с пенсионерами — по заказу лютеранского сообщества. Почти часовой фильм в итоге признали слишком радикальным и вспомнили о нем лишь незадолго до смерти мэтра. Впрочем, и в новые времена «Парк аттракционов» не совсем вписался в остросюжетную (и полную злободневных комментариев) киновселенную живых мертвецов.
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
«Помните, что однажды вы тоже состаритесь»,— предупреждает 70-летний артист Линкольн Маэзел, встречающий и провожающий зрителей «Парка аттракционов» (1973) Джорджа А. Ромеро. Прием в духе обучающих фильмов или телевизионных шоу — ломать четвертую стену и общаться с невидимой публикой любили Альфред Хичкок и создатель «Сумеречной зоны» (1959–1964) Род Серлинг. В случае ленты Ромеро, снятой по заказу лютеранского сообщества Западной Пенсильвании, решившего привлечь внимание к незавидной доле пожилых людей, это была попытка компромисса.
Тот психоделический хоррор об ужасах пенсионного возраста, что снял 33-летний режиссер, шокировал лютеран: документальные пролог и эпилог должны были смягчить получившийся макабр, разъяснить, что же хотел сказать автор, но, кажется, стало еще страшнее. Возможно, Маэзел с зализанными волосами и в коричневом пальто на фоне пустынного парка, словно намекающего на неизбежную осень жизни, не смог завуалировать благожелательной интонацией массив ассоциаций. Слишком много хорроров начиналось похожим, рационализирующим происходящее образом.
«Парк аттракционов» какое-то время использовали по назначению — показывали в лютеранских центрах,— но очень скоро спрятали с глаз долой. Сам Ромеро о нем ни разу не вспоминал — как минимум до знакомства с третьей женой Сюзанной Дероше, встреченной во время работы над «Землей мертвых» (2005). С ней он и пересматривал «халтурку» времен далекой юности — снятую ради денег то ли на кино, то ли на еду — за несколько месяцев до смерти. Оказалось, что копия картины сохранилась у одной из программных директорок Туринского кинофестиваля Джулии Д’Аньоло, дружившей с четой Ромеро. Четыре года спустя фонд его имени отреставрировал «Парк аттракционов» — и премьера в итоге состоялась на хоррор-стриминге Shudder. В каком-то смысле фильм-таки обрел целевую паству.
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
Фото: Communicators Pittsburgh; Laurel Productions
Впрочем, 50 лет спустя «утраченную» ленту встретили не то чтобы тепло, пеняя на проблемы со звуком и недостаток сноровки у оператора-неофита С. Уильяма Хайнзмена, который за пять лет до «Парка» дебютировал как артист как раз у Ромеро в «Ночи живых мертвецов» (1968), а потом играл небольшие (и часто «неживые») роли. Вдобавок отец современного зомби-хоррора (сам режиссер называл мертвецов исключительно «гулями»), мол, переборщил с гротескным обличением общественных пороков — заявление довольно любопытное в контексте его низкобюджетной фильмографии, где большинство проектов лишены лоска и изящества. Показательно, что и в 1973-м, и в 2021-м многие захотели отвести глаза, прикрываясь благими намерениями или любовью к кино.
Непосредственно фильм начинается в белой комнате. Мертвенно бледный пожилой мужчина (Маэзел) в светлом костюме и с пластырем на лбу сидит на стуле. К нему подходит оптимистичный двойник (снова Маэзел), который собирается посетить парк аттракционов и зовет сверстника с собой — на оздоровительную прогулку. Через единственную дверь выходит он все-таки один: побитый жизнью пенсионер лишь предупреждает, что снаружи тому не понравится. А там — праздник жизни, ярмарка потребления, занимающая важное место и в романах Кинга, и в фильмах Джордана Пила (см. «Мы»), и в нахрапистом сериале «Эйфория» Сэма Левинсона, живописующем раны совсем другого (очень юного) поколения.
Дальше, действительно, макабр с гротескными зарисовками о том, как мучительна старость: везде не ставят ни в грош, дерут втридорога, памятные артефакты меняют максимум на пять баксов, попутно оттесняя на обочину жизни. Ромеро и автор сценария Уолтон Кук, снимавшийся у него в «Безумцах» (1973), не просто воплощают страшный сон о пенсионном возрасте, но попутно подзуживают заказчика. В одном эпизоде есть намек на священников-педофилов, в другом — ярмарочная церковь закрывается на обед, как какая-нибудь палатка фастфуда.
Парк аттракционов не место для изящества: здесь концентрируются витальность и равнодушие, радостное потребление и торопливое пренебрежение. Все пытаются превратить в шоу (есть, например, дефиле пенсионеров), а посетителей — выстроить в очереди или как-то отсортировать по доходу, возрасту и прочим признакам. Эпизод, где состоятельный джентльмен с сигарой изволит откушать в ресторанчике и его буквально на руках переносят вместе со стулом, чтобы он не видел голодающих поблизости людей, мог бы стать карикатурой в «Крокодиле» или пенсильванском Punch Bowl.
Местом съемки стал парк Вест-Вью, где за 10 лет до этого — летом 1964-го — выступали The Rolling Stones перед залом на 400 человек, а с 1977-го закрытый и пустующий. Сегодня Мик Джаггер и его банда, конечно, живое напоминание, что не стареют душой ветераны, но вообще за минувшие полвека индустрия развлечений окончательно ударилась в культ молодости. В те же 1960-е «Что случилось с Бэби Джейн?» оказался прорывным фильмом, так как Роберт Олдрич предложил Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд, списанным в тираж после 50, роли сложнее бабушек или прислуги. Массовая культура XXI века вцепилась в детей и подростков, практически игнорируя старшее поколение не только в качестве зрителей, но и в качестве персонажей.
На этот же эйджистский крен намекает эпизод в шатре гадалки, когда молодая пара надеется наблюдать в хрустальном шаре «жили долго и счастливо — и умерли в один день». Увиденные ненужность и немощь, мучительное угасание — рядом, но не то чтобы вместе — наполняют сердца влюбленных ужасом и фрустрацией. И вновь грушей для битья выступает несчастный Маэзел — ровесник века, сформировавшего порядок вещей.
Аналогично выглядит и реакция лютеран с киноманами на фильм Ромеро, где кадр заполнен непрофессиональными актерами — постояльцами возрастных пансионатов и волонтерами,— а искажения звука и сбитая с толку камера позволяют почувствовать себя внутри седого (sic!) костюма. «Парк развлечений» оказался во всех смыслах встречей со старостью лицом к лицу: от фактурной массовки и эффекта погружения до полувековой выдержки, которую принялись ругать, как порой сетуют пожилым на привычки и старомодные взгляды.
В этом, однако, и прикол, что настоящая человечность сложнее выживания в зомбиапокалипсисе, реальность безобразнее открытки и хоррора, а старость — помните? — настигнет каждого.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram