Жертвы красоте

Чувствами делится Ольга Михайловская

        Всякий раз, отправляясь на показы очередных сезонных коллекций по маршруту Милан--Париж, я даю себе слово не распускать нюни, не давать волю сентиментальным настроениям и вообще каждую минуту и каждую секунду этих остервенело-изнурительных дней, этих оскорбительно-унизительных ожиданий помнить о том, что мода — не высокое искусство, а коммерческое предприятие. И предприятие это приносит своим вовсе не сентиментальным хозяевам миллионные прибыли, и мы, журналисты, в немалой степени способствуем неуклонному росту этих прибылей. Поэтому нечего заискивать перед монстрами из пресс-служб в поисках приглашения на показ любимого дизайнера. Это они заинтересованы в том, чтобы я посмотрела их коллекцию, это им надо, чтобы коллекция мне понравилась, это в их интересах, чтобы мне было хорошо и спокойно, чтобы никто меня не выпихивал с и без того не слишком комфортной металлической лавки. Я не хочу смотреть показ стоя, потому что у меня и без того ноги отваливаются от бесконечных перебежек с одного показа на другой, я не хочу задыхаться под полиэтиленовой пленкой, которой затянуты шатры в саду Тюильри. Я хочу чувствовать себя человеком, и пусть другие томятся в чреве этой душегубки, пока папарацци атакуют заезжих знаменитостей. Все это я повторяю себе буквально каждый час, то есть ровно перед каждым следующим по расписанию показом. О расписании этом вообще разговор отдельный. Опоздание на час считается нормой, и всякий такой час мне кажется, что вот сейчас плюну и уйду. И может быть даже больше никогда не приду назад. И вот вообще все брошу.

        Но вот никак не бросаю. Потому что за всеми этими ужасами неизбежно происходит то, ради чего, собственно, все эти тысячи доведенных до крайней степени раздражения людей собрались. Начинает играть музыка, подобранная действительно лучшими диджеями мира, по занавесу плывут картонные кораблики и летят бумажные птицы, как было на показе Kenzo. Или совсем наоборот, разворачивается гигантский огненный шар, похожий на солнце, заходящее высоко в горах, как на шоу Celine. Когда подиум затянут белыми парусами, которые колышутся в такт морскому прибою, как на показе Hermes, когда девочки, похожие на японских фарфоровых куколок, решительно шагают по подиуму с трогательными разноцветными бабочками в волосах у Lanvin. Я забываю обо всем, что выпало на мою долю в последние полтора часа. Я понимаю, что это наивно, что все просчитано, и моя реакция в первую очередь. Но ничего сделать с собой не могу. Я не могу отключиться от личного знания всех перипетий жизни каждого из дизайнеров, поэтому, когда на поклон выходит похожий на грустного еврейского клоуна Альбер Эльбаз, я вспоминаю о том, как некрасиво обошлись с ним несколько лет назад, когда его место в доме Yves Saint Laurent занял Том Форд, и не могу не торжествовать вместе с ним, потому что красота его вещей завораживает всех. Мне нравится, как бегом бежит на поклон самый остроумный дизайнер на свете Жан-Поль Готье и как застенчиво кланяется публике самый красивый из всех известных мне дизайнеров Оливье Тискенс. Нет, конечно, я понимаю, что это индустрия, что это машина, что все эти трогательные вещи будут продаваться по ценам, в свою очередь способным выжать слезу из самого черствого человека. Но я ни о чем таком не хочу думать. Опять, уже в который раз.