В предисловии к этой книге профессор геологии и палеонтологии, иезуитский священник отец Тейяр де Шарден просил читателя отнестись к ней как к научному труду, а не как к сочинению по метафизике, а описал он в этом научном труде довольно оптимистичный сценарий конца света.
Пьер Тейяр де Шарден
Фото: wikipedia.org
Пьер Тейяр де Шарден
Фото: wikipedia.org
Иезуитское образование
Как известно, общей типологии ученых, то есть условной их градации в зависимости от социальных, культурных, психологических и личностных характеристик, пока не существует, да и вряд ли когда-нибудь появится. Самая простая из них всем нам хорошо известна: младший научный сотрудник, старший научный сотрудник, завлаб. Все, кто профессионально занимается наукой, знают, что в их коллективе есть мэнээсы по жизни, а не по должности, и есть завлабы. Но в трудах социологов и философов одна из самых популярных сортировок ученых такая: инициаторы, методологи, исполнители и эстеты.
Пьер Тейяр де Шарден подходит сразу под две категории — методолога и эстета. Первые в наибольшей степени наделены творческими способностями, эмоциональны, непринужденны в общении и более социабельны по сравнению с представителями других групп. А типичные эстеты производят наиболее неприятное впечатление на окружающих, они надменные и замкнутые. Это как раз было несвойственно Тейяру де Шардену, но он, как ученые-эстеты в данной классификации, обладал даром извлекать смысл из того, что на первый взгляд кажется бессмыслицей и хаосом.
А помимо всего прочего он был клириком. В Средние века такими были почти все ученые, за исключением разве что медиков, да и те были по образованию прежде всего богословами и только потом врачами, и многие из них были монахами и рукоположенными священниками. В Новое время таких ученых в области естественных наук становилось все меньше и меньше, а в ХХ веке они стали редкостью. Четвертый ребенок из 11 детей библиотекаря из провинциального городка в Оверни и его жены, дальней родственницы Вольтера, Пьер Тейяр де Шарден был отправлен учиться на казенный кошт в иезуитский колледж в окрестностях Лиона, где стал бакалавром философии и математики.
Потом поступил на послушничество в иезуитском монастыре близ Марселя, то есть надел подрясник и стал кандидатом в монахи. В 20 лет принес обет, стал монахом Ордена иезуитов, попутно получив в 1902 году степень лиценциата литературы в Университете Кана. Потом преподавал физику и химию в иезуитском колледже в Каире, откуда его снова отправили учиться, на этот раз теологии. В 1911 году в возрасте 30 лет он был рукоположен в священники. А в следующем, 1912 году он уже работает лаборантом в Институте палеонтологии человека при парижском Музее естественной истории. Согласитесь, что такие зигзаги в научной карьере для среднестатистического ученого ХХ века были чем-то из ряда вон выходящим.
Палеонтолог и геолог
В том же 1912 году Тейяр де Шарден участвовал в раскопках близ городка Пилтдауна в Южной Англии, где местный любитель окаменелостей, некий адвокат по имени Чарлз Доусон нашел хорошо сохранившийся череп древнего человека. Возглавлял раскопки британский палеонтолог Артур Вудворд, член Лондонского Королевского общества, награжденный Королевской медалью этого общества, член Геологического общества Лондона, награжденный медалью Лайеля, и прочая, и прочая.
Эта находка, известная как «пилтдаунский человек», вошла в историю палеонтологии как самая грандиозная в истории антропологии мистификация. Череп действительно был довольно старый, но не доисторических времен, и принадлежал Homo sapiens, а нижняя челюсть к нему — орангутангу, причем с подпиленными обезьяньими зубами. Но окончательно в этом разобрались ученые только в 1950-е годы. Кто разыграл их так жестоко, осталось тайной. Под самым сильным подозрением до сих пор остается Артур Конан Дойл, который как раз в это время жил в тех местах, писал свой роман «Затерянный мир» и был знаком с адвокатом Доусоном. Но тогда, в 1912 году, ученые-палеонтологи описали пилтдаунского Eoanthropus dawsoni как недостающее звено между обезьяной и современным человеком, что стало сенсацией не только в науке, но и для неученого народа.
Первую мировую войну Тейяр де Шарден отвоевал, как говорится, от звонка до звонка санитаром 8-го Марокканского стрелкового полка, был награжден Воинской медалью, высшей боевой наградой во Франции для рядовых и унтер-офицеров, и орденом Почетного легиона. Во время отпуска в мае 1918 года он принес вечные обеты, то есть завершил весь цикл вступления в Орден иезуитов, пройдя стадии новициата, схоластика, священника.
Демобилизовавшись, он получает в Сорбонне степень бакалавра геологии, ботаники и зоологии, в 1922 году защищает диссертацию «Млекопитающие нижнего эоцена Франции» и получает должность доцента геологии в парижском Католическом университете.
Китайская ссылка
В 1923 году Тейяр де Шарден уезжает в экспедицию в Китай и снова едет туда в 1926-м, уже надолго. С небольшими перерывами он провел в Китае 20 лет, до 1946 года. Фактически это была ссылка, руководство Ордена иезуитов не имело ничего против его геологических и палеонтологических изысканий, но его философские работы сильно ему, руководству ордена, не нравились. Одно время генерал ордена даже запретил Тейяру де Шардену публичные выступления на эти темы, и тот, принесший клятву ордену, повиновался.
В Китае Тейяр де Шарден поучаствовал в раскопках в карстовой пещере Котцетанг близ Пекина, где был найден синантроп. Эта пещера попала в фокус внимания китайских, а потом и европейских и американских палеонтологов и антропологов в 1921 году, когда при добыче из нее известняка рабочими было вскрыто естественное ответвление в пещере с терригенными отложениями, богатыми костями древних животных. В 1927 году китайские ученые нашли в Котцетанге коренной зуб человека, на основании которого канадский антрополог Дэвидсон Блэк описал новый вид древнего человека, назвав его Sinanthropus pekinensis.
За пещеру взялись всерьез, и 2 декабря 1929 года, когда в раскопках в пещере участвовал и Тейяр де Шарден, был найден череп синантропа. Он сохранился не полностью, но по сравнению с ранее найденными фрагментами это был грандиозный успех. На совещании, посвященном находке, которое состоялось в Пекине 28 декабря 1929 года, среди прочих выступил с докладом и Пьер Тейяр де Шарден, член Ордена иезуитов, советник Геологической службы Китая, президент Геологического общества Франции, как его там представили.
В докладе он сказал: «Формирование отложений внутри пещеры произошло намного раньше того времени, когда неандертальцы обитали в Бельгии, Франции и Испании. Когда пещера была обитаема и постепенно заполнялась осадком, на территории Восточной Азии еще существовали гиены, носороги и лошади, несомненно принадлежащие к позднетретичной фауне Китая; а махайрод (саблезубый тигр, представитель четвертичной фауны мира, распространенный по всему свету) все еще бродил в Западных горах. В этом окружении мы надеялись обнаружить человека, находящегося на ранней стадии эволюции, только начавшего свое восхождение от человекообразных обезьян к человеку. Такова причина, по которой эти работы привлекли столько внимания и в них было вложено так много денег».
Запретная книга
Вернуться во Францию Тейяр де Шарден смог только в 1946 году. В 1950 году его избрали во Французскую академию наук, а в 1952 году он уехал работать в США. Здесь он и умер в Пасхальное воскресенье 1955 года. И в том же году вышла в свет одна из самых любопытных его книг — «Феномен человека», которую он начал писать в Китае еще в 1928 году. В 1930 году в журнале Revue des questions scientifiques была опубликована 16-страничная статья с таким же названием — «Le phenomene humain», фактически план будущей книги. А дату написания всей книги ее автор поставил в ее рукописи сам: «Пекин, 1938–1940». Только опубликовать он ее не смог из-за запрета его ордена. В 1959 году вышел ее перевод на английском языке, а в 1965 году московское издательство «Прогресс» опубликовало ее на русском языке.
Обычно эта книга открывает собрания сочинений Пьера Тейяра де Шардена. И хотя ватиканская Конгрегация доктрины веры не включала в запретный список ни одно из произведений Тейяра де Шардена при его жизни, в 1962 году она выпустила monitum (предупреждение заблудшему священнослужителю о том, что ему грозит наказание): «Несколько работ о. Пьера Тейяра де Шардена, некоторые из которых были опубликованы посмертно, редактируются и пользуются большим успехом. Исходя из суждения о тех моментах, которые касаются позитивных наук, достаточно ясно, что вышеупомянутые работы изобилуют такими двусмысленностями и даже серьезными ошибками, что оскорбляют католическую доктрину. По этой причине самые выдающиеся и наиболее почитаемые Отцы Святой Канцелярии призывают всех ординариев, а также настоятелей религиозных институтов, ректоров семинарий и президентов университетов эффективно защищать умы, особенно молодежи, от опасностей, которые представляют собой труды о. Тейяра де Шардена и его последователей».
Ускользающее начало
Начиная с 1950-х годов работы Тейяра де Шардена обильно цитируются в социологической и философской научной литературе, одно время его даже было модно цитировать. Его язык очень образный, с массой метафор, и всегда можно было найти подходящую случаю цитату. Вот, например, из того же «Феномена человека»: «Людской миллион в шеренгах, на парадных площадях. Людской миллион, стандартизированный на заводе, моторизированный людской миллион... И все это приводит лишь к самому ужасному порабощению! Кристалл вместо клетки. Муравейник вместо братства».
Но сам же автор «Феномена человека» предупреждал в предисловии: «Чтобы правильно понять данный труд, его следует рассматривать не как метафизический и тем более не как геологический трактат, а единственно и исключительно как научную работу. Не следует искать здесь объяснение — это лишь введение к объяснению мира. Установить вокруг человека, взятого за центр, закономерный порядок, связывающий последующее с предыдущим, открыть среди элементов универсума не систему онтологических причинных связей, а эмпирический закон рекуррентности, выражающий их последовательное возникновение в течение времени,— вот что, и только это, я попытался сделать».
Для современного читателя, не ищущего там цитат для своих целей, эта книга может показаться скучным лонгридом с массой лишних букв. А если ее рассматривать, как просил автор, как научный труд о методологии науки, точнее, методологии естественных наук, и в первую очередь общей биологии, то там слишком много вопросов и слишком мало ответов на них. Практически их, ответов, там нет. Но есть весьма важная мысль, которая пронизывает весь этот труд Тейяра де Шардена. Простонародными словами, которые Тейяр де Шарден ни в жизни себе не позволил бы, эту мысль можно выразить так: человек и особенно человек-ученый крепок исключительно задним умом.
«Когда мы рассматриваем бактерию, то всегда думаем о высших растениях и животных. Это и сбивает нас с толку,— пишет он.— По природе нет ничего более деликатного и мимолетного, чем начало… В любой области, когда вокруг нас начинает чуть пробиваться что-то действительно новое, мы его не замечаем по той простой причине, что нам надо было бы видеть его расцвет в будущем, чтобы заметить его в самом начале. А когда та же самая вещь выросла и мы оборачиваемся назад, чтобы найти ее зародыш и первые наброски, то тогда, в свою очередь, скрываются эти первые стадии, уничтоженные или забытые. Где столь близкие, однако, к нам древние греки или древние римляне? Где первые прялки, первые колесницы и первые очаги? Где (уже) первые модели автомобилей, самолетов, киноаппаратов?.. Везде — в биологии, культуре, лингвистике. Как резинка в руках художника, время стирает каждую бледную линию в рисунке жизни».
Коллективный разум
Второй лейтмотив «Феномена человека», который без тавтологии сформулировать затруднительно,— это эволюция разума человека разумного. Если анатомическая эволюция человека изучена вдоль и поперек, то появление разума у него — вопрос по-прежнему открытый. Как изящно выразился Тейяр де Шарден, «человек вошел бесшумно». Также не вызывает сомнений у ученых и то, что с появлением разума человек вышел из-под пресса дарвиновского естественного отбора. Но если в этом плане эволюция человека прекратилась, то кто сказал, что эволюция разума тоже замерла? Если брать индивидуальную особь вида Homo sapiens, то это вполне допустимо. Но если брать человечество в целом, пишет Тейяр де Шарден, то здесь эволюция коллективного разума не могла не продолжаться, и тут действуют уже другие законы, не дарвиновские.
«И теперь, когда перед повзрослевшим человеком открылось поле мыслительных и социальных трансформаций, тело дальше заметно не изменяется и не будет изменяться дальше в человеческом ответвлении, а если еще и изменяется, то под нашим искусным контролем. Не исключено, что по своим индивидуальным способностям и проницательности наш мозг достиг своих органических пределов. Но развитие отнюдь не останавливается. От Запада до Востока эволюция отныне занята в другом месте, в более богатой и более сложной области — вместе со всеми сознаниями она создает дух. Вне наций и рас неизбежно происходит образование единого человечества»,— писал автор «Феномена человека».
Его коллега-ученый и поклонник его идей Джулиан Хаксли, один из создателей синтетической теории эволюции, то есть современного дарвинизма, резюмировал эту мысль Тейяра де Шардена так: «Зарождающееся развитие человечества в единую психосоциальную единицу с единым... общим кругозором мышления обеспечивает эволюционный процесс зачатками головы... Тейяр подразумевает, что мы должны рассматривать мыслящее человечество как новый тип организма, чье предназначение — реализовать новые возможности для развития жизни на этой планете». Ну как тут не вспомнить про биогенетический закон Геккеля—Мюллера и про мыслящий океан на Солярисе Станислава Лема.
У Тейяра де Шардена много написано о грядущей всеобщей любви человека к себе подобным, которая преодолеет современное отчуждение индивидуумов, социальных групп и целых наций и рас, в результате чего человечество достигнет точки Омега, то есть библейского конца света, знаменующего новую, уже райскую жизнь. Невоспитанный человек назовет все это благоглупостями, а воспитанный — утопией. Но это лишь довесок ко всему сказанному выше и, похоже, дописано автором потом с надеждой, что хоть с такой концовкой ему разрешат опубликовать книгу.
Интереснее тут другое. На пути к точке Омега сейчас мы находимся в стадии ударного строительства с помощью цифровых технологий общего «цифрового разума», если его можно так назвать, который приобретает все более реальные очертания и все чаще заменяет индивидууму его собственный разум, данный ему от природы и остановивший в эволюции на стадии кроманьонца. Может быть, правы были отцы из Святой Канцелярии, предупреждавшие об опасности универсального общечеловеческого разума о. Тейяра де Шардена и его последователей для умов людей, особенно молодежи. Впрочем, что-либо изменить уже поздно, пользуясь словами Тейяра де Шардена, можно лишь констатировать: коллективный цифровой разум вошел тихо.