"Если российские склады в Приднестровье рванут, это будет как взрыв атомной бомбы"

официальное мнение

Глава МИД Румынии МИХАЙ РЭЗВАН УНГУРЯНУ посетил Россию. Во вторник он открыл генконсульство своей страны в Ростове-на-Дону, а вчера провел переговоры со своим российским коллегой Сергеем Лавровым. Перед отлетом на родину господин Унгуряну попытался доказать корреспонденту Ъ ВЛАДИМИРУ Ъ-СОЛОВЬЕВУ, что после вступления его страны в ЕС отношения Бухареста и Москвы только улучшатся.

— В последнее время президент Румынии Траян Бэсеску крайне резко высказывается в адрес Москвы: говорил о недопустимости "путинизации" Румынии, обвинял Россию в том, что она считает Черное море "русским озером". С чем это связано?

— О первой цитате я не помню. Что до "русского озера" применительно к Черному морю, то я бы хотел, чтобы это море стало румынским озером. А вообще это заявление не содержало никакого выпада в адрес России. Он просто беседовал с румынскими студентами в Калифорнии, и эти слова носили чисто исторический характер. Скажу больше, румынский президент своим поведением всегда демонстрировал важность отношений с Россией. Его визит в феврале этого года и мой нынешний приезд тому доказательство. Отношения наших стран важны для политического и экономического успеха Румынии.

— Приднестровье — это раздражающий фактор в отношениях Бухареста и Москвы?

— Нет. Это скорее предмет для обсуждения. Россия вовлечена в урегулирование приднестровского конфликта как посредник между Кишиневом и Тирасполем. Но после 13 лет переговоров стороны даже не приблизились к решению проблемы. Мы думаем, что в урегулирование должны быть вовлечены несколько сторон, помимо уже участвующих. Кроме того, приднестровская проблема не ограничивается интересами нескольких стран. Она касается всех нас. То, что и посредники — и Кишинев, и Тирасполь — одобрили участие ЕС и США в переговорах в качестве наблюдателей, имеет огромное значение.

— Румынию устраивает, что ЕС и США теперь вовлечены в приднестровское урегулирование, или Бухаресту хотелось бы играть самостоятельную роль — такую, как Москве и Киеву?

— Нас устроит любой вариант. Как страна, которая скоро станет членом ЕС и уже подписала договор по присоединению, мы идем под двумя флагами — собственным триколором и синим флагом Евросоюза. Поэтому мы — часть европейской политики. Наша внешняя политика во многом совпадает с принципами внешней политики ЕС. Более того, приднестровская проблема нас касается. Мы одно из самых близких государств к зоне конфликта. Так что будем участвовать мы или ЕС — результат в принципе тот же. Это не вопрос национальной гордости.

— В Приднестровье в декабре пройдут парламентские выборы. Что вы думаете по этому поводу?

— Со всех точек зрения Приднестровье — непризнанный регион. Я не знаю ни одной страны, признавшей независимость этой территории. Поэтому то, что там называют избирательным процессом, тоже не признано. Демократия не может существовать в таких структурах, как Приднестровье.

— Хорошо уже то, что он в принципе появился. То, что после плана Примакова и меморандума Козака появилась украинская инициатива, очень хорошо. Это показывает, что Киев заинтересован в урегулировании и активизации переговоров между Кишиневом и Тирасполем. В украинском плане есть хорошие принципы, но их нужно детализировать с технической точки зрения. Знаете поговорку "Дьявол — в деталях"? Самое лучшее в плане Ющенко — это то, что сегодня ЕС организует мониторинг приднестровской границы между Молдавией и Украиной. Это уже существенное достижение. К этому пришли после очень напряженных переговоров. Вот первый положительный пример того, как план приводит к достижению позитивного результата. С другой стороны, в плане говорится и о выборах в Приднестровье. А ведь проведение выборов означает придание им легитимного характера. С этим мы не можем согласиться. И еще, план ничего не говорит о безопасности внутри Приднестровья. Что будет с Объединенной группой российских войск в Приднестровье, с боеприпасами, складированными в Колбасной (склады российской армии в Приднестровье.—Ъ). И как можно завершить наконец выполнение Россией стамбульских обязательств 1999 года по вывозу этих боеприпасов. Другими словами, план не панацея от всех проблем. Его нужно поэтапно детализировать в соответствии с конституцией Молдавии в том, что касается целостности и независимости, границ и так далее. И еще: то, что о Приднестровье так много говорят в последнее время, это в основном благодаря нам. Мы признаем существование очага нестабильности всего в нескольких сотнях километров от нас. Оргпреступность, контрабанда оружия, наркотиков, торговля людьми — все это поднимает проблему безопасности.

— А если оттуда уйдут российские войска и будет вывезено оружие, станет стабильнее?

— Думаю, да. Я не вижу, что мешает Москве выполнить решения 1999 года. Это решение базировалось на анализе ситуации в регионе. У Молдавии есть все предпосылки для того, чтобы стать стабильной страной. И чем тогда можно обосновать существование там складов с боеприпасами? Это угрожает даже экологии. Ведь многие говорят, что если там вдруг все рванет — а там несколько десятков тысяч тонн вооружений,— то это будет как взрыв небольшой атомной бомбы.

— Я уверен, что мы успеваем все сделать. К 2007 году мы станем полноправным членом. Есть несколько условий для того, чтобы вступить в Евросоюз через два года. Если мы их выполним, то станем членом в 2007 году. А если нет — то в 2008-м. Я говорю о реформе юстиции, улучшении кадрового состава, улучшении качества юриспруденции, реформировании МВД, охраны границ, административной реформе и прочем. За последние девять месяцев у нас есть прогресс в этих вопросах, и все это будет отражено в докладе по мониторингу ЕС.

— После того как Румыния станет членом ЕС, отношения с Москвой не ухудшатся?

— Наоборот, станут лучше. Многое облегчится. Потому что политика, которую Румыния будет проводить в отношении России, особенно в экономическом плане, не будет отличаться от политики, к примеру, Германии. Присоединение Румынии к ЕС привнесет ясность в наши отношения. Это облегчит путь нашего бизнеса в Россию, а российского к нам.

— Все очень просто. По ходатайству Верховного комиссариата ООН по делам беженцев мы согласились принять их на время. Речь идет об узбекских гражданах, которые бежали в Киргизию. Там более 400 человек, они для нас беженцы, и этот вопрос не обсуждается с политической точки зрения. Это чисто гуманитарный вопрос. Я рад, что Румыния проявила элементарную заботу в отношении этих людей. Вопрос мог иметь политическую интерпретацию, если бы был доклад ЕС о ситуации в Андижане. Но Узбекистан сам не пустил туда международных экспертов. Так что политики здесь нет.