премьера кино
Фильм Франсуа Озона "Время прощания" очень легко подвергнуть критическому обстрелу, потому что он не защищен ни с какой стороны. Именно своей смелостью этот короткий фильм о смерти вызвал уважение АНДРЕЯ Ъ-ПЛАХОВА.
Смелость состоит вовсе не в том, чтобы шокировать физиологическими сценами или интеллектуально грузить зрителя. А в том, чтобы предстать на экране без маски, практически обнаженным, что, собственно, и делает Франсуа Озон. Режиссер не старается показаться больше, чем он есть, не выдает скромный фильм за шедевр, не прячется за харизматичные фигуры известных актрис. Даже позвав в картину священную корову Жанну Моро на роль богемной бабки героя, Озон дает ей всего один короткий эпизод. Наверное, он лучший в фильме, но растягивать его не следовало: это — всего лишь отзвук другой эпохи, тень экзистенциализма и прочих "измов", которые в более оптимистичные времена очень украшали такие неизбежные вещи, как жизнь и смерть, но сегодня служат довольно слабым утешением.
Герой картины Ромен — тридцатилетний фотограф, живет с другом-любовником и терпеть не может детей, особенно детей своей сестры. В один прекрасный день он узнает о том, что у него скоротечный рак и жить осталось всего несколько месяцев. За оставшееся до смерти время он прогоняет любовника, успевает зачать ребенка со случайно встреченной женщиной при пассивном участии ее бесплодного мужа и к финалу фильма прийти в грустное согласие с самим собой, с жизнью и с природой. Финал разыгрывается на пляже, на берегу моря — излюбленный пейзаж Озона. Не боясь упреков в сентиментальности, режиссер вводит в действие Ромена-ребенка, красавчика с кудряшками, который сопровождает взрослого героя в последний путь.
Ромена играет Мельвиль Пупо — артист мужественный и глубокий. Первая реакция его героя на медицинский факт — жестокость: он унижает родителей и сестру, выгоняет бойфренда, замыкается в своей агонии. Но за жестокостью следуют приступы благородства и нежности: Ромен помогает бывшему другу найти работу, мирится с сестрой, даже сближается с будущими родителями своего ребенка, открывая им (единственным кроме бабки) тайну своей болезни. Несколько небольших добрых дел — не так много, но и не так уж и мало для смертника перед тем, как остаться наедине со своей судьбой.
Но главный смысл фильма — не теория добрых дел, не бездны предсмертной жизни. Смысл в том, что жизнь современного человека банальна — настолько, что эту банальность не может изменить никакая трагедия. Собственно, трагедия — это и есть банальность. Банальностью стало все: гламурные модельные фотосессии (под которые стилизована вся картина), семейные обеды — осколки французских патриархальных традиций, гейские союзы, столь же фарисейские, как буржуазный брак, кокаин и отрывы в голубых барах. Ничто не восхищает, не ужасает, не шокирует, не провоцирует. Озон, вошедший в кинематограф как enfant terrible, искуситель и лирический хулиган, прошел весь круг жанровых ухищрений, чтобы убежать от скуки. Но она настигла его, и даже объявленная смерть не добавляет в жизнь героя саспенса. Он быстро расправляется со своими земными долгами, чтобы остаться наедине со своим единственным любимым ребенком — самим собой, еще не ставшим частью этого скучного общества.